Плохая девочка. Путь к тебе
Шрифт:
– Уау. – Выдыхает Серебров. – Сценарий фильма.
– Нам точно будет лучше друг без друга. – Выбираясь из его объятий, говорю я. Выпрямляюсь и откидываю мокрые от слез волосы назад. – А знаешь, что дальше? Серия вторая. Я стану стервой в мини-юбке, и Кай станет звать меня шлюхой в компании друзей. Временами он будет мне сниться, но я никогда не подам вида.
– Почему? – Улыбается Витя.
– Потому, что я ни за что не наступлю на эти чертовы грабли еще раз. Ты же видел: он – манипулятор, абьюзер, эгоист и конченый псих. Все наши отношения – это «хорошо» – «плохо» –
– Но сбежать – не выход. – Поворачивается ко мне Витя.
– Мне нужно просто научиться жить без него.
– И быть стервой в мини-юбке?
Я пожимаю плечами.
– Пусть и так.
– Хочешь пасть на самое дно? Стать плохой?
Мне становится смешно.
– В нашем обществе достаточно уважать себя, чтобы таковой считаться.
– А раньше ты себя, значит, не уважала?
– Раньше я думала, наши с ним чувства того стоят. Закрывала глаза на себя в надежде на то, что Кай станет другим. Но люди не меняются. По крайней мере, не так. Не по щелчку пальцев. Не из-за каких-то там чувств, понимаешь? Они могут измениться, если сами того захотят. Но любви недостаточно. Ее всегда недостаточно.
– Надеюсь, ты не пожалеешь о своем решении. – Серьезно говорит Виктор.
– Сейчас мне плевать, – признаюсь я, задевая его плечо своим. – На все плевать, понимаешь?
Некоторое время мы сидим и смотрим в стену, затем я снова поворачиваюсь к нему.
Мне нужно что-то делать, чтобы не вспоминать о Кае, чтобы не думать, чтобы не позволять слезам течь беспрерывно.
– Лучше бы я влюбилась в тебя. – Срывается с моих губ.
Проходит несколько мгновений прежде, чем Серебров поворачивается ко мне и одаривает сомневающимся взглядом.
– Почему? – Хрипло спрашивает он, прищурив один глаз.
– Потому, что ты земной и понятный. И привлекательный. Это трудно признать, когда ты одержим чем-то столь же демоническим, как Кай Турунен, но нельзя не заметить.
Губы парня изгибаются в полуулыбке, светлые глаза сияют. Витька явно озадачен. Ему кажется, что он читает мои мысли, но, честно говоря, ни хрена про меня не знает. Каждая клеточка моего тела заполнена Каем, и мне еще долго придется его оттуда вытравливать.
– Мне это очень нужно. – Шепчу я, придвигаясь к нему теснее.
Мое сердце сжимается и разжимается в груди в такт тяжелому дыханию.
– Что именно? – Недоверчиво и настороженно интересуется Серебров.
«Чтобы ты замолчал», – подсказывает внутренний голос.
– Вот это. – Отвечаю я, отпуская край одеяла, прикрывавший мою грудь, и позволяя ему упасть.
– Мариана… – успевает сказать парень, но я уже сокращаю расстояние между нами до минимума: забираюсь ему на колени и лихорадочно вожу руками по его волосам.
А затем целую Виктора – медленно и глубоко, до тех пор, пока он не теряет способность разговаривать и сопротивляться. Это совсем не такой поцелуй, какой был у нас в клубе: я не играю с ним, не провоцирую – я прошу у него ласки, которая залечила бы мои раны, вернула бы меня к жизни, спасла бы меня.
И он целует меня в ответ,
– Стой, подожди. – Задыхаясь, просит Виктор, воспользовавшись тем, что я отвлеклась на стягивание с него футболки через голову.
Но я тут же затыкаю его рот новым поцелуем и отшвыриваю футболку в сторону. Серебров пытается сопротивляться, но его выдают руки, жадно мечущиеся по моему телу, стискивающие бедра, ласкающие грудь.
– Мариана, – шепчет он, отрываясь.
Чем, конечно же, все портит. С утра я не могла придумать, зачем мне жить, а теперь снова ощущаю себя живой и желанной. Он что, не может просто заткнуться и дать мне то, чего я хочу?
– Эй. – Виктор перехватывает мои запястья.
Теперь у меня нет выбора: сбивчиво дыша, я смотрю в его глаза.
– Не нужно мстить ему при помощи меня. – Переведя дыхание, произносит он.
– Это не месть. – Выдыхаю я, прижимаясь к нему голой грудью. – Мне просто нужно знать, каково это: когда без чувств. Я должна понять, как это – без любви, когда просто секс, и больше ничего.
– Ты не сможешь. Это уже будешь не ты. – Осторожно спуская меня с колен, говорит Виктор.
– Давай попробуем. – Льну к нему я, чуть не плача.
Он наклоняется ко мне и нежно убирает непослушные пряди волос мне за уши. Проводит большим пальцем по моей щеке:
– Мариана, я ведь не Кай. – Усаживает меня на диван. Отвлекается на секунду, чтобы взять свою футболку, и надевает ее на меня через голову. – Я своего не упущу: буду бороться за тебя до конца.
– Но…
– Поэтому не играй со мной. – Просит Виктор, отводя голову назад и глядя на меня. – Только по-настоящему, или никак. Слышишь?
– Но разве с другими девушками…
– Это другие девушки. – Перебивает он меня. – С ними сразу все по-другому, потому что они так хотят. И потому, что они умеют играть в эти игры.
– Ты меня недооцениваешь. – Обиженно надуваю губы я.
– А если наоборот – ценю? – С улыбкой отвечает вопросом на вопрос Серебров. Подмигивает, встает и выходит из комнаты. – Так что ты желаешь на ужин? – Доносится его голос из коридора уже через секунду.
Кай
Следующие несколько часов я вряд ли смогу восстановить в памяти. Добрался до дома – черт дери как. Кажется, шел пешком. В любой другой момент моей жизни, когда было плохо, я без раздумий выпускал своих демонов наружу – надирался до беспамятства, затевал кровавую драку или отрывался на вечеринках до самого рассвета, и эти простые действия всегда забирали часть моей боли.
Но в этот раз я точно знал, что не поможет. Ни алкоголь, ни хорошая взбучка не способны вернуть к жизни того, кто мертв. А именно таковым я себя и ощущал. Вернее, не ощущал совсем – ничего не чувствовал. Не слышал и не видел того, что вокруг. Это состояние, как затяжной прыжок из самолета, когда у тебя есть парашют, но ты намеренно не желаешь его использовать: даже когда до земли остается каких-то пара мгновений.