Плохая компания (из сборника"Завещаю свою смерть")
Шрифт:
— Спокойная у вас девочка? — продолжал он, словно приехал сюда просто поболтать о том о сем.
— Да, — сказала Марина.
— Видимо, в маму. А папа был рад, что родилась дочка?
— Конечно, моему папе было все равно, кто родится.
Улыбка Гурова стала шире.
— Вообще-то я имел в виду папу девочки, — пояснил он.
— А, — произнесла Марина и замолчала.
«Нет, так не пойдет, — подумал Гуров, который, не будучи отцом, вынужден был ломать голову, что можно расспросить о детях. — Так мы до вечера с места не сдвинемся».
— А ваш муж поздно приезжает домой,
— Когда как.
— А сегодня когда вернется?
— Не знаю.
Гуров подавил раздражение и сказал:
— А вы не могли бы ему позвонить и спросить?
Марина отрицательно помотала головой.
— А почему? — сразу же спросил полковник.
— Я… У меня… У него недоступен телефон, — выбрала наконец Марина приемлемый, как ей казалось, вариант.
— Почему? — снова спросил Гуров, сверля Марину острым взглядом так, что девушка невольно принялась ерзать на стуле.
Она прекратила есть ягоды и вытянула сцепленные пальцы перед собой.
— Потому что он в другом городе, — ответила наконец Марина. — Он уехал в командировку.
— И в какой же город? — спросил Гуров.
— Ой, этого я не знаю, — моментально снова замотала головой Марина. — Я никогда его не спрашиваю о таких вещах.
— А когда он уехал?
Марина на секунду задумалась, потом сказала:
— На днях.
— Ну, Марина, а поточнее? Вчера, позавчера, два дня назад?
— Я действительно не помню. У меня с ребенком все дни похожи один на другой. — Теперь Марина смотрела на Гурова так, словно изо всех сил просила поверить и оставить ее в покое.
— И что, он вам за это время ни разу не позвонил? — недоверчиво спросил Гуров. — Довольно странное поведение, не так ли?
— Ничего странного, — отводя глаза, промямлила Марина. — Он же поехал по делам.
— Не понимаю, как его делам может помешать телефонный звонок жене, — пожал плечами Гуров. — Я вот, например, когда уезжаю в командировку, обязательно звоню своей супруге каждый день. А то и несколько раз.
И он снова улыбнулся располагающе, но на Марину это не действовало.
— Наверное, вы образцовый муж… — протянула она.
— А ваш? Не образцовый?
— Нормальный…
«Улитка какая-то! — невольно разозлился Гуров. — Уж хоть врала бы как-то более убедительно!»
— Дайте мне номер телефона вашего мужа, — сменив тон на сухой и деловой, потребовал он.
— Зачем? — Кажется, она впервые встрепенулась и оживилась.
— Надо, — отрезал Гуров, доставая блокнот.
— Я не помню…
— Но он должен быть в вашем телефоне.
Марина продолжала молчать.
— Марина Вячеславовна! — Гуров отложил блокнот и пристально посмотрел на девушку. — Ту информацию, которую вы от меня пытаетесь скрыть, получить очень легко. Без вашего участия. И я непременно это сделаю, если вы откажетесь отвечать. Но только следственные органы сочтут это как отказ помогать следствию. Понимаете? И это будет крупный минус вам. Согласитесь, девушка, которая препятствует следствию по делу об убийстве собственного отца, выглядит подозрительно.
Он намеренно употребил слово «убийство», чтобы хоть как-то встряхнуть эту апатичную девчонку. Марина слегка вздрогнула, теперь в ее глазах был
— Если хотите, мы можем прямо сейчас проехать с вами в Управление внутренних дел и там побеседуем официально, с протоколом и прочим. Может быть, в официальной обстановке вам будет проще сосредоточиться?
Марина молча ковыряла носком туфли камешек в садовой дорожке.
— Я никуда не поеду, — тихо сказала она. — Отвезти меня силой вы не можете. И вообще… Я ничего не знаю. Я не отказываюсь помочь следствию, просто мне совершенно нечем помочь. Извините.
И она, поднявшись с места, двинулась в сторону дома, бросив на ходу женщине лет тридцати, сидевшей с газетой в шезлонге в глубине сада: «Ольга, последите за Викой!»
«Черт знает что, ну и семейка! — сердито подумал Гуров. — Нужно бы поскорее выяснить через нотариуса про имущественные дела внутри ее. И заняться этим зятем вплотную. Что-то мне подсказывает, что он не хочет попадаться на глаза полиции».
Молча встав, Гуров прошел к воротам и вышел на улицу. Сел в свою машину, завел двигатель и поехал в Москву. Он надеялся, что, может быть, Крячко за это время удастся выколотить что-нибудь из допрашиваемых свидетелей.
Станислав Крячко уже побеседовал и с персоналом пансионата, и с четой Прохоровых и теперь плотно взялся за Виталия Щелокова. В тот момент, когда Гуров вернулся из Павловской слободы, Крячко как раз сидел за своим столом, а напротив него устроился Щелоков. Гуров отметил, что Стас посадил его на его собственный, гуровский, стул. И, видимо, сделал это намеренно. Заместитель руководителя департамента, не привыкший к жестким сиденьям, постоянно елозил на стуле, перекладывал одну ногу на другую, откидывался на спинку, менял положение и явно маялся. Крячко беспечно делал вид, что ничего не замечает, однако от Гурова не ускользнула злорадная ухмылка, притаившаяся в уголках губ Станислава.
«Какие-то детские штучки! — подумал Гуров, который как раз любил свой стул и чувствовал себя на нем комфортнее всего. — Из вредности подсунул ему мой стул и радуется…»
Но ни словом, ни намеком Лев не выказал своего недовольства в присутствии свидетеля. Он знал, что у Станислава свои методы допроса, частенько он, увлекшись, устраивал из этого процесса целый спектакль, в котором была значима каждая мелочь. Так что, может быть, с этим стулом была связана определенная часть акта. Гуров спокойно выдвинул из угла стул с мягким сиденьем и спинкой, поставил к своему столу и уселся, прислушиваясь к тому, о чем говорят Крячко и Щелоков.
— Значит, на вашей жене был купальный открытый костюм бирюзового цвета, — терпеливо говорил Крячко, старательно рисуя какие-то каракули на бумаге. — Она прямо из-за стола в нем вышла?
— Послушайте, я вам уже сто раз это говорил! — не скрывая раздражения, отвечал Щелоков. — Девушки поднялись в свои номера переодеться. В это время Гладких, живой и здоровый, сидел за столом. А потом мы сразу уплыли.
— Эти показания не подтверждаются никем, — покачал головой Крячко. — Никто не может достоверно утверждать, что, когда вы уплыли, Гладких был еще жив. И потом, мы ведем речь не только о смерти Гладких. Погибла ваша жена, или вы уже об этом забыли?