Плохая концовка
Шрифт:
– Дополнительно спаси и защити магов — и мы договорились.
– Согласен, – стоило отзвучать моему подтверждению условиям, как он оказался в моей власти.
Ощущение пребывающего где-то в реальности собственного, личного, полностью принадлежащего мне тела звоном прошло по всему естеству. Даже ощущение от связи с Нерией было менее чётким — там тело было маленьким, неразвитым, в нём была душа и я никогда, даже подсознательно, не рассматривал его как оболочку. С тем же, что давала мне малышка Шианни, и сравнивать не приходилось — я в неё маны и на одну-то волшебную стрелу пока влить был не в состоянии — не выдержит. Тут же было тело полноценного мага. Взрослое. Тренированное. Мужское…
Наивный мальчик, что допустил столько дыр в «договоре», желая спасти своих собратьев по несчастью. Сейчас я мог даже получить его душу. Ведь я не уточнял, кем «предназначен путь» его сути, да и спасать
Пребывать одновременно в двух измерениях было немного непривычно, но чувство дискомфорта быстро прошло, сменившись целым потоком ощущений, уже порядком подзабытых. Вкус воздуха, содержащий в себе запахи постельного белья, дыхания десятка спящих магов, а также намёков, что парочке из этого десятка неплохо бы уделить внимание личной гигиене. Ощущение жёсткой скамьи под спиной, от которой эта самая спина уже начала побаливать. Чувство прохлады, звуки дыхания и собственного сердцебиения. Шершавость одеяла и расширение грудной клетки при дыхании, трение ткани и сокращения мышц. Все те мелочи, на которые простой человек перестаёт обращать внимание, отсекая, как посторонний шум. То, что в Тени приходится продумывать и контролировать самостоятельно, тщательно следить и поддерживать, крепить Волей и видеть набором концепций. Всё это наконец-то вновь было мне доступно, как обычному смертному, и в то же время я не был смертным. Я чувствовал бесконечность детализации в каждом вдохе, непредсказуемость ощущений от каждой потревоженной микроскопическим движением клеточки тела, моё рефлекторное познание вместилища открыло мне больше, чем когда-либо мог представить самый лучший лекарь Ферелдена. Система… Совершенная гармония органов, тканей и жидкостей — целый мир, полный собственной невероятно маленькой, что не видна даже усиленному магией глазу, жизни, вот чем было человеческое тело.
Объём информации, объём ощущений… От них перехватывало дух. Я тонул и… взлетал в небеса, я терял себя от восторга и приходил в ужас, меня заполняло столько нового вперемешку с давно потерянным и таким желанным старым… Даже контакт с душой Уртемиэля не шокировал меня так. Хорошо, что сейчас была ночь — у меня имелось немного времени привыкнуть к этому калейдоскопу, да и темнота является хорошим помощником — поток ощущений от зрения при всех красках дня мог бы дезориентировать куда как сильнее.
Следующие полтора часа я привыкал ко вновь открывшимся или, быть может, правильнее сказать — вернувшимся чувствам и тому, как моя демоническая природа воспринимает реальность. Я всё ещё мог познавать вещи, просто коснувшись их, но теперь познание открывало не только концепции и образы, наложенные чувствами создателя и всех тех, кто пользовался этим предметом, я видел устройство — материальную структуру и саму суть веществ, из которых состоял предмет. Переплетение волокон, стыки соединений, принципы крепления — всё, кроме того, в какой последовательности это всё делалось. Я не познавал процесса создания, но я видел итог, и это было… непередаваемо. Каждая секунда в реальности словно расширяла мой разум. Сложность и многообразие мира, гениальность гармонии его элементов — это должно, обязано было отправить меня в беспамятство своей огромностью — разум смертного был просто не в силах сдержать всё это. Воспринять. Запомнить. Осмыслить. Но я мог. Не знаю как, не знаю почему, но границы сознания не рвались от объёма знаний, они растягивались, охватывали, постигали…
С огромным трудом я смог вырваться из этого ужасающего, но противоестественно пьянящего водоворота. От осознания
Если остальные духи ощущают хотя бы малую часть от того, что воспринял я, становится понятно безумие, охватывающее большинство из них во время пребывания в материальном мире. В Круге учили, что дело там в неподходящих телах, в отсутствии полноценной жизни у трупов и захваченных демонами предметов, но ха… Если первейшее познание собственного тела рвёт разум даже мне — разумному, достигшему вершин магии, пережившему смерть и слияние с душой и памятью Бога, что оно сделает с и без того тупым демоном Гнева, для которого и внятная речь — достижение?
И становится понятно, почему пребывание в реальности усиливает духов. Раньше я лишь встречал эту информацию как некую абстракцию — непонятный и расплывчатый слух, который никто не может доказать, а теперь понимал. Коли дух сможет удержаться — не раствориться в этом объёме впечатлений и знаний, то он на одной попытке уместить всё это в голове натренирует свою природную способность к многопотоковости сознания на порядок быстрее, чем любыми воплощениями в Тени. Его могущество будет расти, даже просто стой он на одном месте и ничего не делай. В какой-то момент, конечно, новые объекты для познания закончатся, но сколько он сможет получить к тому моменту…
По мере того, как я привыкал не погружаться с головой в набор чувств, приобретённый за время существования демоном, и отсекать получаемую от них информацию, как обычный эльф отсекает лишний шум из окна, тело тоже подстраивалось под нового хозяина. Пошли первые реакции, вызванные состоянием моего разума, зашлось истошным галопом сердце, выступил пот, стало не хватать воздуха… Это помогло, на самом деле. Помогло отвлечься. Переключиться.
И даже когда я справился, всё оставалось таким странным и непривычным. Я всё ещё чувствовал смутные желания окружающих, пробивающиеся сквозь пелену сна. Я ощущал и почти видел нити их снов, тянущиеся за Завесу куда-то в Фэйд. Я воспринимал Завесу, как никогда не воспринимал её, будучи магом. Очередная мерность, близкая и обволакивающая, как утренний туман, но в то же время стоящая стеной, твёрдой и неподатливой, для которой я сам, всё моё тело, было словно трещиной, сквозь которую продувает пронзительный зимний ветер. Я чувствовал каждую мышцу в своём теле, каждый орган — рёбра, лёгкие, кишечник, кровеносные сосуды — всё, — и мог всем этим управлять, всё это перестраивать, вплоть до каждой отдельной клетки. Свободная энергия Фэйда стала ощущаться почти как собственная внутренняя мана, да и та каким-то образом поступала ко мне от обретённого тела, будто я пребывал во сне и выполнял чьё-то желание. Я был в своей комнате в Тени, я видел и чувствовал свой домен, знал, что в нём происходит и что делают мои демоны и виспы, и я же был в реальности, медленно и глубоко дыша в теле шемлена, ещё даже не прошедшего Истязание.
Мне нужно было время с этим разобраться… А ещё я очень хотел пить. Впервые за не помню уже сколько времени…
Так или иначе, но я взял себя в руки и даже уведомил свою «жену», что завладел телом мага и потому буду несколько занят, более сосредоточен на нём, чем на делах в Тени. Та понимающе покивала и, состроив глазки, невзначай попросила «при возможности» раздобыть тело и для неё. Обещал подумать, попутно аккуратно укрепляя и усиливая доставшееся мне вместилище. Вносить какие-то кардинально-радикальные изменения я не собирался — пусть мои знания в магии Крови и велики, но большая их часть была направлена на причинение максимального вреда противникам и прочие приёмы, далёкие от этики и морали, тонкие же изменения собственного тела явно требовали времени, спокойной обстановки и, крайне желательно, материала для практики. Лезть же дуром и случайно превратить молодое и почти здоровое тело в банальную Мерзость… нет уж. Но и того, что я успел за отведённое до побудки время, хватало: направить энергию и компенсировать последствия недоедания, укрепить кости, сделать связки более эластичными, а мышцы — крепкими. В общем, стандартный «Малый комплекс боевого мага». На полный времени не хватало, да и без набора зелий его лучше было не проводить — помимо магии, телу нужны были и питательные вещества для своего преобразования, впрочем, на первое время и этого хватит с лихвой. Но вот настало утро, и пожелать этого самого утра к нам заглянул один из меднолобых.