Плохие девочки не умирают
Шрифт:
Если бы такое сказали мне, я бы тут же сообщила этому человеку, куда он может засунуть свое мнение. А еще посчитала бы, что наша дружба окончена. Но Лидия просто надула губы и взяла меня за руку.
Мы вместе пошли в класс. Проходя мимо группы болельщиц из группы поддержки, Лидия показала им язык и щелкнула о зубы продетым через него пирсингом.
Чирлидеры в возмущении отпрянули назад.
— Сразу видно взрослого человека, — сказала одна из девочек.
Мы шли дальше. Людей вокруг вроде бы стало поменьше, и я заметила Меган Уайли. Она стояла,
Я не хотела останавливаться и собиралась протащить Лидию мимо, но она увидела, что Эмили рыдает, и резко затормозила.
— О, привет, Эм! — крикнула она. Меган и Эмили посмотрели на нас.
— Ты что делаешь? — прошептала я.
— Я слышала, вы с Рори Хендерсоном провели веселую ночку, — пропела Лидия сладким голосом. — Теперь придется вернуть папочке колечко вместе с обещанием «ни-ни» до свадьбы?
На секунду Эмили застыла, а потом снова зашлась в рыданиях. Я схватила Лидию за руку. Меган бросила в нашу сторону возмущенный взгляд.
Нас спасло только то, что к нам с важным видом подошел Рори собственной персоной. Рори популярен только лишь потому, что его папа — богатенький адвокат, а мама раньше вела прогноз погоды на двенадцатом канале. Он не особо симпатичный, а его свиту составляют придурки, которые смеются над каждым его словом. Это при том, что он вообще не умеет шутить.
— Привет, Рори! Какой же ты жеребец! — проворковала Лидия. Он одарил ее мимолетной улыбкой. Она захихикала. Краем глаза я видела, как Меган смотрит на все это с негодованием.
— Боже, Лидия, как это мерзко! — зашипела я.
— Ага, очень. — Лидия зашлась смехом, который был призван показать, что ей плевать на все.
— Не нужно было говорить Эмили такое, — сказала я. Эмили правда очень милая. Из тех, кто предложит тебе тетрадь с конспектом, если ты пропустила урок.
— Она заслужила, — высокомерно проговорила Лидия. — Ты глянь, они с Уайли теперь подружки.
Я обернулась посмотреть на Эмили и Меган, но мое внимание привлек Рори.
Он замер, уставившись в одну точку, и через мгновение я поняла, что он смотрит на Меган. Точнее, наоборот. Это Меган пристально глядела на Рори, и от ее взгляда ему, похоже, было не по себе. Его румяное лицо побледнело, и он с беспокойством поглядывал на своих дружков.
— Я даже не знаю, Рори. — Меган говорила тихо, но ее голос отчетливо разносился по коридору. Все в радиусе нескольких метров смотрели на них и внимательно слушали. — Вряд ли в том, что ты рассказываешь, есть хоть слово правды. Особенно если вспомнить историю, которой с нами поделилась Джессика после прошлогоднего выпускного… Про твою маленькую проблемку.
Одиннадцатиклассница Джессика Сюн из старшей группы чирлидеров широко улыбнулась и помахала рукой.
Девочки из команды поддержки дружно захихикали, а за ними и все остальные.
По лицу Рори
Лидия потащила меня вперед.
— Боже мой, ты бы слышала, что, по его словам, Эмили вчера вытворяла. Ух, там такое… Как же мне надоели эти, из группы поддержки. Постоянно визжат.
Если бы где-то проводился конкурс на самый пронзительный визг, дети тьмы наверняка завоевали бы там первое место; Второе так точно. Но я не стала говорить это Лидии. Она бы все равно восприняла мои слова как комплимент.
На самом деле, я знаю, что творческая деятельность Лидии не ограничивалась школьным хором. В восьмом классе она играла Дороти в театральной постановке «Волшебника из страны Оз». А еще она раньше вела блог под псевдонимом «Дива Бродвея». В нем она рассказывала про то, на какие мюзиклы хочет сходить и с какими актерами мечтает познакомиться. А потом бах, и она внезапно превратилась в принцессу тьмы, которая носит вуаль с пауками.
Именно это больше всего бесит меня в старшей школе. Все изо всех сил пытаются быть теми, кем на самом деле не являются. А я понятия не имею, какая я в действительности. Так что я даже не могу стремиться быть собой, не то что кем-то другим.
Моя проблема в том, что даже среди тех, кто никуда не вписывается, я не могу найти себе места.
Я чужая везде.
Мы с Лидией шли дальше. Она размахивала руками и что-то рассказывала — гораздо театральнее, чем стоило бы. И тут сбоку резко открылась дверь и сшибла меня с ног, со всего размаху ударив по лбу.
Вот так. Я не преувеличиваю — дверь отправила меня в нокаут. Я приземлилась на попу. Наверное, это приятнее, чем стукнуться об пол затылком, но все равно ощущения отвратительные.
На мгновение мне показалось, что я сижу одна в очень темной комнате, в которой почему-то пахнет металлом. А потом я начала различать голоса, раздававшиеся со всех сторон, и ко мне вернулось зрение.
Слева на корточках сидела Лидия и таращилась на меня. Справа учитель изо всех сил пытался взять ситуацию под контроль. А впереди стоял какой-то блондин в очках.
Моя первая мысль: он очень симпатичный. Кудрявые светлые волосы, большие, полные беспокойства голубые глаза.
Моя вторая мысль: стойте, так я же знаю эти кудрявые волосы и большие голубые глаза.
Я закрыла глаза, и голова тут же начала болеть.
Учитель — историк в твидовом пиджаке — несколько раз похлопал меня по руке.
— Нельзя засыпать. У тебя, возможно, сотрясение.
Закрытые глаза от головной боли все равно не спасали, так что я распахнула их без возражений.
Он по-прежнему смотрел на меня. Нет, не учитель истории. Он.
Картер Блюм.
— Помнишь, как тебя зовут? — спросил историк.
Я, конечно, понимаю, что это стандартный вопрос, который первым делом задают пострадавшему. Но когда прекрасно помнишь свое имя, он очень раздражает. Я кивнула и открыла рот, чтобы ответить.