Плохие намерения
Шрифт:
Мама откинула волосы назад.
— Дорогая, не знаю, понимаешь ли ты, но у твоего отца очень хорошие шансы выиграть Национальные в этом году. Как ты уже догадалась, если он это сделает, то работа в УХХ ему обеспечена, – сказала она.
Я сразу распознала эту тактику. Следующим заговорил папа:
— Но чтобы победить, мне нужна помощь. Мне нужен вот этот парень, – сказал он и кивнул на Кейдена.
Я всеми силами избегала смотреть на него. Держать рот на замке и не протестовать против того, что должно было произойти, – это все, что я могла сделать прямо сейчас.
— Кейд не может продолжать играть за свою старую школу. Это пустая трата времени,
Я заметила, как кулак Кейдена сжался рядом с его тарелкой.
— К чему вы клоните? – выпалила я; ожидание творило ужасные вещи с моим сердцебиением.
— К тому, что Кейден останется с нами, мы возьмем его под свою опеку... только до конца учебного года.
Я посмотрела в глаза родителей, сияющие надеждой, и мой шок быстро сменился ужасом.
— Вы хотите сказать, что он будет жить здесь целый год? – спросила я, стараясь скрыть истерику в своем голосе.
— Да, ровно столько, чтобы выиграть национальные соревнования, получить стипендию и вписать наши с ним имена в местную историю, – сказал мой отец с широкой улыбкой.
— Он слишком взрослый, чтобы быть приемным ребенком! – вырвалось у меня обвинение.
Моя мама бросила на меня предостерегающий взгляд.
— Конечно, он уже практически вырос. Вы почти одного возраста... но он уже числится в приемной семье. Немного необычно оформлять новое опекунство так близко к совершеннолетию, но если все согласны... это удовлетворит школьный совет и позволит Кейдену играть в команде Хэйд-Харбора.
— Но я не согласна! – Я вскочила на ноги. Паника охватила меня. Я была на пороге полномасштабной истерики.
— Лил, сохраняй спокойствие. Я знаю, что это большая новость. Дай себе время переварить ее.
Обычно голос отца успокаивал меня, но сегодня он произвел обратный эффект. Он звучал так решительно, что это пугало меня.
Я старалась не смотреть на Кейдена, когда папа встал и заключил меня в объятия, но не смогла удержаться. Мрачное удовлетворение, мелькнувшее в его взгляде, пробрало меня до костей.
Он грациозно поднялся с низкого стула. Затем подошел и обнял маму, чей смех был по-девичьи звонким, а мой отец хлопнул его по плечу, и они обменялись довольными улыбками.
Когда он приблизился ко мне, я отпрянула, борясь с желанием убежать.
— Не обнимешь своего нового брата? – поддразнил он меня.
Я чопорно скрестила руки на груди, а Кейден наклонился и обнял меня одной рукой.
— Ты можешь лучше, Лиллиан. Улыбнись своим родителям, мы бы не хотели, чтобы они подумали, что ты расстроена. – Он говорил тихо, чтобы мама с папой ничего не услышали.
— Я ненавижу тебя. Ты псих, и я не сомневаюсь, что скоро все это увидят, – выдавила я из себя, фальшиво улыбаясь. — Нет, не думаю. Большинство людей не настолько умны... полагаю, это лишь твоя проблема, и ты не ненавидишь меня. Даже близко. – Он отстранился и одарил меня кривой ухмылкой, от которой у меня остановилось бы сердце, если бы мы никогда не встречались раньше. Затем он всё испортил. — Но скоро будешь.
8.Кейден?
Семья Уильямсов ложилась спать рано. Меня это вполне устраивало. Я лежал в комнате для гостей, уставившись в потолок, и ждал. Нет, не в комнате для гостей, больше нет. В моей
Опекунство было неубедительным предлогом для того, чтобы взять меня в команду, но, учитывая мое прошлое, это должно было сработать. Жалости к моей жизненной ситуации было достаточно, чтобы никто не стал болтать чушь без ущерба для собственной репутации.
Эрик Уильямс и не подозревал, что впустил в свой дом настоящего плохого парня, дал ему ключ и позволил спать рядом со своей дочерью. Амбиции – опасная штука. Уильямс хотел получить работу во всемирно известном УХХ, и это сделало его слепым к той угрозе, которую я представлял для Лиллиан. Маленькой, нетронутой Лиллиан. Я был готов поспорить, что ее нерешительное прикосновение к своей сладко пахнущей киске было единственным, которое она когда-либо ощущала. Парни из команды никогда бы не пошли против воли тренера и не стали бы ухаживать за ней, какой бы очаровательной она ни была.
У меня не было таких запретов.
Черт, он практически умолял меня овладеть своей дочерью, оставив ее беззащитной и в такой близи. А сама Лили? Она тоже напрашивалась на это своим умным маленьким ротиком и завораживающими глазами.
Я напрягся, вспомнив, как она смотрела на меня раньше, замечая каждую отметину и шрам на моем жалком теле. Прочитала ли она слово? Я не был уверен. Возможно. Независимо от этого, было ясно одно… пришло время показать ей, в чьих руках власть в наших отношениях. Пора поставить ее на место, желательно у моих ног. Малышка Лили выглядела бы ужасно мило, стоя на коленях передо мной, с её широко раскрытыми зелеными глазами, и раскрасневшей кожей, усеянной веснушками, пока я бы толкался между ее пухлыми губками.
Я поерзал на кровати, возбудившись от этой мысли. Я не знал, что, черт возьми, со мной не так. Я не отвлекался на девушек. Они бросались на меня и остальных членов хоккейной команды со смущающим энтузиазмом. Дразнящие улыбки и провокационные прикосновения не действовали на меня. Более того, от них у меня сводило живот.
Мне не нравилось, когда ко мне прикасались. На самом деле я терпеть этого не мог.
Мысль о том, что меня будет трогать какая-то блондинка с отбеленными зубами и фальшивым жеманством, отталкивала меня больше всего на свете. Я был не из тех парней, которые беспокоятся о том, что у них встанет в самый неподходящий момент, например, наблюдая за девчонками, облизывающими леденцы на обеде, как начинающие порнозвезды. Или, когда те притворялись, что уронили что-то на уроке, чтобы после наклониться, оттопырив задницу и бросить дразнящий взгляд через плечо. Ничто из этого не возбуждало меня.
Но мысль о Лиллиан Уильямс, нетронутой заучке в очках, с веснушками и вайбом библиотекарши, лежащей в постели с рукой, запущенной в хлопковые трусики, заставляла меня испытывать все виды похоти.
Пока я работал на дядю, женщины предлагали мне бесчисленное количество грязных вещей, чтобы расплатиться со своим долгом. Отчаянные, жалкие жертвы, предлагаемые в темноте. Я отверг их все. Джек смеялся надо мной, называя меня разными именами. Но те слова, которые он бросал в мой адрес, когда был пьян, – самые честные из всех – я запомнил лучше всего.