Плохой хороший мент
Шрифт:
После того, как посетитель назвал себя и свой адрес, руоповец мелким каллиграфическим почерком записал все и положил карандаш.
— Так все-таки, что вы от нас хотите?
— Я хочу, чтобы мою квартиру до утра охраняли ваши сотрудники, после чего доставили меня в аэропорт. Небезвозмездно, естественно… Я мог бы обратиться в отдел транспортной милиции, который на договорной основе занимается такими делами, но… речь идет о довольно солидной сумме, поэтому хотелось бы, чтобы рядом с ней находились сотрудники солидной организации.
— А кто еще знает о том, что деньги находятся у вас в квартире?
— Боже вас упаси! Никто! Никто кроме меня и теперь, разумеется, вас.
Летунов секунду подумал.
Посетитель снова аккуратно высморкался в платок, спрятал его в карман и с надеждой на благополучный исход разговора (Веденеев сказал бы — «со слезной мольбой») уставился на руоповца.
— Хорошо, Игорь Леонидович! — наконец решил Летунов. — Мы поможем вам. Поезжайте домой и ждите. Через час-полтора к вам приедут ребята и посидят с вами.
— Ой, большое спасибо! — вскочил со стула посетитель. — Это прямо-таки услуга, за которую я даже не знаю, как вас благодарить!
— Ну, что вы… — потупил взгляд Летунов. — Это наш долг — помогать людям.
— Я вам, однако, так благодарен, так благодарен… — зачастил законопослушный гражданин. — А это примите в знак уважения и признательности…
Летунов с возмущением оттолкнул от себя голубой конверт.
— Вы за кого меня принимаете?! Я выполняю свой долг, и за это, в знак, как вы сказали, — «признательности», мне платят не спасенные мною люди, а государство!
— Извините, извините, ради бога!.. Я не хотел вас обидеть. Но вы же понесете определенные материальные затраты?
— Ну и что? Нам что теперь — от всех брать деньги? Если уж на то пошло, то мы тратим гораздо больше тех трехсот — пятисот долларов, которые вы предлагаете…
— Тысячу…
— Пусть даже тысячу. На этом разговор закончим.
— Еще раз извините, дорогой Геннадий Иванович! Кажется, так вас назвал дежурный?
— Так… — обиженно промолвил Летунов.
— Это — по глупости я…
— Ничего, бывает.
— Так, значит, мне скоро ждать ваших ребят?
— Да. Часа через полтора будут.
— А пораньше? Страшно ведь…
— Мне нужно их как следует проинструктировать, — Летунов отвернулся в сторону и кашлянул.
— Геннадий Иванович, а как я узнаю, что это они приехали? Пусть какой-нибудь знак подадут! Вы представляете, что будет, если я открою дверь и на пороге будут не они?!
— Ну, хорошо. Они как-нибудь по-особому постучат.
— А как? Вы мне скажите, чтоб я знал…
— Допустим, спортивный клич — «Спартак» — чемпион». Знаете?
— Нет. Постучите, Геннадий Иванович, я запомню.
Летунов отбарабанил по столешнице.
— Ух ты! Как ловко! — воскликнул посетитель. — В общем, Геннадий Иванович, я запомнил, как будут стучать ребята, которых вы ко мне пришлете. Да, вот еще… Бумаг никаких писать не нужно?
— Не нужно, Игорь Леонидович, не нужно. Вы, главное, успокойтесь, и все будет в порядке.
Едва за посетителем закрылась дверь, Геннадий Иванович Летунов вытащил из кармана пиджака, висящего на дверце шкафа, трубку сотового телефона и набрал номер.
— Да? — услышал руоповец.
— Через двадцать минут на прежнем месте, — коротко бросил Летунов и нажал кнопку отключения связи.
Немного подумав, он подошел к столу и уже на служебном телефоне набрал цифры информационного центра Управления внутренних дел.
— Здравствуйте. Моя фамилия — Летунов, РУОП. Нужна справочка. Франц Игорь Леонидович…
Листок с данными посетителя бесшумно превращался в пепел, догорая в хрустальной пепельнице среди окурков любимых Летуновым сигарет «Кэмэл»…
…Человек в черном костюме пересек улицу, отделяющую здание РУОПа от автомобильной стоянки, завернул за угол и юркнул в правую заднюю дверь бежевой «шестерки».
— Ну, докладывай, великомученик! — весело попросил Артур. — Как прошло?
— Как по маслу. — По лысине Француза струился пот. — Артур Сергеевич, я думаю, однако, что полностью искупил, так сказать…
— Ну, не-е-ет, брат! — Веденеев усмехнулся и открыл было рот для объяснений несостоятельности таких мыслей мошенника, как вдруг с кресла водителя перегнулся огромный мужчина лет сорока, в черных очках.
— А ты знаешь, уважаемый, почему мы пошли на сделку? Потому что Артур Сергеевич пообещал тебя поймать после того, как мы тебя отпустим. Мы тебя отпускаем! Это что, не услуга с нашей стороны?
— Нет, вы только посмотрите! — взвизгнул Француз. — Они со мной пошли на сделку! А у меня, по-вашему, был выбор, да? Вы же обещали — я делаю все, что вы говорите, а вы в знак благодарности — выпускаете меня, как «непойманного»!
— Да, — согласился Ермолов. — У тебя будет трое суток. Целых трое суток тебя никто не станет искать. Но по истечении этого срока Артур Сергеевич обязан будет начать твои поиски и задержать тебя, преступника, как он это уже раз сделал сегодня ночью. Иначе он получит служебное взыскание. Такова жизнь, Игорь Леонидович. Кстати, как звали вашего папу?
— Леонид Моисеевич…
— Я так и думал. Так вот, по завершении сегодняшнего мероприятия, неважно, состоится оно или нет, вы в знак благодарности получаете свободу на трое суток. Статья «сто двадцать два» — наоборот. Уверен — вы знаете ее наизусть.
— Все! — твердо заявил Француз. — Через полтора часа открываю на звук «спартаковского» марша дверь, получаю кастетом в лицо от летуновских ублюдков, очухиваюсь — и уезжаю в Германию. Там евреев чтут больше, нежели здесь!
— Ты все «записал», двойной агент? — спросил Артур. — И про какой такой марш ты говоришь?