Плохой парень// Bad Guy
Шрифт:
— Я не понимаю, — меня начало накрывать снова, поэтому я сцепил зубы, и сказал на английском:
— Малика? Малика Адлер?! Здесь живёт?
— Кто? Ничего не понимаю! Ступай и не колоти в дверь! Пусто там! — она начала писать меня от двери, а я охренел, и не мог понять, что происходит.
— Постойте, тёть Жень!
Резкий женский голос раздался с третьей двери за нашими спинами, а из неё выглянула блондинка в трениках и майке. При чем вышла она сюда… Я никогда не видел, чтобы девушка носила такие майки привселюдно. Поэтому встал, как идиот, и перевел взгляд с бабушки на
— Вы знаете английский, мисс?
— Плохо, но понять и сказать одна пара слова смогу.
— Малика Адлер? Вы её знаете?
Такой реакции я не ожидал. Она вздрогнула и выпучила и без того огромные глаза, а потом посмотрела на бабушку.
— Тёть Жень! Он Лику нашу ищет…
— Ой горе то какое! Матерь божья! И что? Скажи ему! Парень видать издалека приехал, — хальмони схватилась за щеки и начала причитать и что-то приговаривать, а девушка и вовсе бледной стала, как стены вокруг.
Один момент и я понял. Каким бы идиотом ни был, до меня дошло, что что-то случилось. Поэтому я прирос к полу, и тут же почувствовал пульс в каждой жиле, а по затылку стал бегать холодок.
— Что с ней? — спросил резко и холодно, — Говорите, где она?
Они переглянулись опять, и я услышал приговор. Именно то, что изменило мою жизнь полностью, и богатый дегенерат понял, что небеса даруют одно, но плату взымают в срок.
— Она в больница. В психличебница, — тихо ответила девушка, а я смотрел в её испуганные глаза, и не мог поверить ни единому слову.
— Изверг!! Тварь такая! Какую девку погубил, Ирод проклятый! Чтоб он в аду горел, скотина!
Бабушка продолжала что-то говорить, но я смотрел лишь на девушку:
— Вы зачем её искать?
— Это моя девушка, — мертвый ответ, сухим и холодным голосом, — Она моя девушка.
Блондинка застыла с открытым ртом, и тут же вбежала обратно в свои апаты, а я стоял. Продолжал стоять и вся эйфория, вся радость от того, что я впервые делаю что-то значимое в своей жизни исчезла. Просто, блядь пропала, а с ней тонул я, словно в омуте и вниз головой.
— Вот! Это быть адрес лечебница. Я написала на русском, чтобы вы можете сказать таксисту куда вас отвести! Она там!
Я медленно опустил взгляд на исписанный клочок бумаги, и смял его с такой силой, что мои ногти впились в кожу, почти до крови, и только спустя одно сраное мгновение понял, что готов разбить эту руку о стену к херам.
— Кто? — это всё что я спросил, пока девушка и хальмони, поприкрывали рты от шока, потому что моя рука с клочком бумаги в кулаке, тряслась от того, как я её сжимал, всё сильнее.
— Кто?!! Это сделал?
Я молил Небеса, чтобы не стать этой причиной, потому что тогда сам сдохну, как пёс под этой дверью. Если виноват я, то не смогу с этим не то что жить, я с этим умереть, блядь, не смогу.
— Её бывший муж… — тихо ответила девушка, и я заметил, с каким страхом она на меня смотрела, — Он месяц назад выйти из колония.
— Камсамнида! *(Спасибо!) — я прикрыл глаза с облегчением и понял, что у меня есть теперь конкретная цель.
Она появилась ровно десять секунд назад. Найти это кусок мяса и прикончить своими руками.
Я спустился вниз и чувствовал себя так, словно во мне не девяносто пять килограммов веса, а тонна. Всё тело обратилось в камень. Тяжёлый и неподъёмный. Ноги не шли, а дыхание в груди хрипело, как у простуженного или больного лихорадкой. Нет! Это не хрип, это я прямо рычал внутри, так мне хотелось добраться до этой твари и порвать его на куски. Вот что чувствуют люди, когда разрушают их жизнь. Оказывается в такой момент, хочется не то, что разрушать всё и орать. Хочется схватить себя же горло, и заставить хрипеть от боли, чтобы не чувствовать ярости. Но снаружи, я был спокоен. Абсолютно.
Поймал такси, сел и показал на этот раз молодому парню адрес.
— Брат! Девятый час вечера. Тебя не пустят в психарку. Там даже ворота закрывают после восьми!
Он что-то начал мне объяснять, а я достал из кармана деньги, сунул ему сотню долларов и хрипло отрезал на родном:
— Езжай, и прикрой рот! — отвернулся к окну, и больше ко мне вопросов не было.
Всю дорогу я смотрел в окно и не мог понять, где я. Дома или нет. В аду или это только то самое чистилище. Смотрел на отражение своего лица в окне и не мог понять, за что? Почему именно она? Нежная, красивая женщина, которая должна была жить в кругу счастливой семьи с мужиком, который должен был с её рук жрать и пить!
Я ни в одной девке не видел столько силы. Ни в одной из женщин, которых я знал, не замечал и сотой доли того, какой была Лика. Поэтому я не мог понять. Но хотел! Так желал, бл***, понять, в какой храм или святое место сходить и спросить, почему именно моя женщина? Человек, которого выбрал, которого так долго вытаскивал из собственного дерьма, должен был терпеть такое? Ради чего? Ради того, чтобы такое сопливое чудовище, как я, повзрослело и наконец поняло, чего стоит жизнь каждого человека. И что есть люди, которые живут в эту минуту, потому что, у них может не оказаться завтра?
Машина затормозила, а я молча вышел вон и посмотрел на одно из старых зданий, которое ограждал бетонный забор, выкрашенный в белый. Ещё колючую проволоку и самая настоящая тюрьма. Хотя что я мог знать о том, какая тюрьма или что меня ждёт ровно через ничтожных полчаса.
— Вот! — я ткнул охраннику такую же сотню, и без проблем прошел через ворота центрального входа.
— Ты хоть скажи к кому пришел? Здесь двенадцать отделений и сотни психов?
В то, что он говорил я вообще не вникал. Не понимал ни слова, а перевод мне нахер не сдался От мужика несло перегаром, и я плюнул на него через три секунды после того, как увидел. Но то что я наблюдал дальше… Видимо это не ветер гулял по мне, это холодный озноб пробирался под кожу. Здесь повсюду, даже на улице стоял стойкий запах вони, а из нижних помещений пахло сыростью. Проходя мимо любой из построек я чувствовал этот запах — вонь, смешанная с химикатами. И хлор. Повсюду запах хлора, который я запомнил лишь раз, когда у нас в саду чистили деревья.