Плохой парень

Грей Р. С.

– Боюсь, что нет. Она все еще плачет из-за того, что ты не наденешь платье ее бабушки и не обвенчаешься в церкви.

Я откидываю голову на подушку и улыбаюсь, вспоминая чудовище, висящее в одном из верхних шкафов дома.

– Я бы не надела это платье, даже если бы у меня была традиционная свадьба.

Он наклоняет голову рядом с моей, и мы вместе смотрим в потолок.

– Именно это я ей и сказал.

– Пап?

– Да?

– Возможно, я совершаю огромную ошибку.

– Вполне возможно.

– Или я принимаю лучшее решение в своей жизни.

–

А кто скажет?
– Он задумчиво кивает.

Я опускаю глаза и вижу в его руке сложенный голубой носовой платок. Помню, как он носил его, когда я была ребенком. Он складывал его в аккуратный квадратик и засовывал в передний карман костюма. Его инициалы вышиты в нижнем углу, и когда отец замечает, что я смотрю на него, он раскрывает ладонь.

– Что-то старое, что-то взятое взаймы и синее.
– Он предлагает его мне.
– Лучшее, что я мог сделать за короткий срок.

Глава 20

Йен

Я нашел нашего служителя в Крейглисте. Формально он раввин, но, когда я объяснил ему нашу ситуацию, он согласился поженить нас с Сэм в музее. Меня это устраивает. Мне все равно, как мы поженимся. Если каким-то образом обратимся в иудаизм, так тому и быть. Шаббат шалом.

Последние несколько дней пролетели незаметно. В перерывах между преподаванием и тренировкой я строил планы на пятницу. Когда позвонил родителям, чтобы рассказать о свадьбе, после того как мама перестала плакать, она сказала мне, что всегда знала, что я сделаю что-то подобное.

– Как только ты что-то задумывал, ты это делал! Никаких вопросов. Когда ты хотел научиться ездить на велосипеде, ты выходил на подъездную дорожку со шлемом и наколенниками и продолжал пытаться, пока не проехал мимо всех остальных детей в округе.

Они хотели приехать на церемонию, но не могли так быстро уйти с работы, поэтому я сказал им, что буду держать телефон в кармане рубашки, чтобы они все слышали.

Они сейчас на телефоне.

Я опускаю подбородок.

– Проверка, проверка. Ты меня слышишь?

– Громко и ясно!
– кричит в ответ папа.

Раввин насмешливо посмотрел на меня.

Сейчас 16:45. Мы с раввином в музее, стоим в вестибюле, где гости ждут следующего звездного шоу внутри планетария. Высокий куполообразный потолок освещен, как ночное небо. Даже сейчас в комнате довольно темно и тесно. Мне будет трудно увидеться с Сэм. Она действительно маленькая.

– Она уже там?
– спрашивает мама.

– Нет.

– Опиши ее нам, когда увидишь!
– настаивает она.

Такое чувство, что я ждал, целую вечность. Мне действительно не следовало приезжать так рано, но я хотел разведать местность и убедиться, что все готово. После этого пошел в туалет… нашел перекусить... побродил по музею. Я потерял счет времени, которое простоял здесь, и не хочу снова проверять свой телефон. Если сейчас уже за 16:50 и Сэм здесь нет, я не хочу знать. А пока все еще надеюсь, что она придет.

В планетарий вливается еще одна группа гостей, и их

место занимают другие. Раввин переминается с ноги на ногу, и я думаю, что он сердится на меня за то, что я заставил его ждать так долго, но потом оглядываюсь, и он одаривает меня жалостливой полуулыбкой.

– Милый, она уже там?
– спрашивает мама.

– Вы должны слушать, а не говорить. Я собираюсь повесить трубку, ребята, если вы спросите меня еще раз.

Я уже вспотел. Не могу поверить, что Сэм собирается бросить меня в день нашей свадьбы. Этого не должно было случиться. Мы должны были быть дикими и сумасшедшими. Я не хочу рассказывать ей скучную любовную историю. Для нас есть миллион звезд, раввин и комната, полная орущих детей. Она подходит нам лучше, чем любая часовня. Я ловлю себя на том, что мысленно умоляю: «Пожалуйста, приди, Сэм. Пожалуйста, приди». Может быть, мне следовало позвонить ей по дороге сюда, просто чтобы узнать, где ее голова, но я намеренно дал ей дистанцию. Не хотел влиять на ее решение. Не хотел, чтобы она чувствовала себя плохо, если передумала проходить через это.

Сэм нужно пространство и время, чтобы приспособиться к происходящему. Последние семьдесят два часа, вероятно, были для нее ужасными. Я представляю, как она расхаживает по квартире и дергает себя за волосы. Не удивлюсь, если она появится совершенно лысой - если она появится.

Дерьмо.

Теперь я и сам сомневаюсь. Это было так глупо. О чем я только думал, когда предлагал пожениться? Мы можем найти новую работу. Мы можем снова стать просто друзьями, если это означает, что я смогу сохранить Сэм в своей жизни. Я буду держать свои руки и мысли при себе. Если она не хочет быть со мной, я могу это принять. Но потерять Сэм совсем? Нет. Нет судьбы хуже этой.

Небольшая толпа детей кричит и убегает от своих сопровождающих у входа в вестибюль, а затем прямо за ними входит Сэм.

Святой… Воздух вырывается из моей груди. Волна мурашек пробежала по моему телу. Я борюсь с желанием прижать руку к сердцу.

– Йен! Почему ты так тяжело дышишь? У тебя сердечный приступ или она там?!

– И то, и другое.

– Как она выглядит?

– Она... она…Я думаю…

Моя мама раздражена отсутствием у меня связи между мозгом и ртом. Все мои синапсы исчезли.

– Что на ней надето?!

Мы с Сэм встречаемся взглядами, и она замирает, увидев меня. Там есть беспокойство - беспокойство и развлечение. Она сжимает губы, чтобы скрыть улыбку. Ее голова наклоняется в сторону, и она пожимает плечами, как будто: «Да, я здесь, хотя это абсолютно безумно».

Я плакал дважды в своей взрослой жизни. Первый - когда сломал берцовую кость во время футбольного матча. Это было так больно, что я потерял сознание. Это второй раз. Я полный идиот, когда смотрю, как она идет ко мне. У нее нет четкого пути. Ей приходится лавировать между детьми, которые бегают как сумасшедшие, и взрослыми, которые совершенно скучают. Одна дама отступает назад и чуть не падает на нее, прежде чем извиниться.