Плохой парень

Грей Р. С.

– ЙЕН!
– в отчаянии кричит мама.
– Что на ней надето?!

Я осматриваю ее тело.

– Белое платье... кружевное.

– Пышное?

– Прямое.

Не знаю, как ей удалось так быстро его найти, но, похоже, оно было сделано специально для нее. Верх платья облегает, V-образный вырез опускается к груди, кремовая кожа сияет под ночным небом. Нижняя половина обволакивает ее ноги, когда она идет.

– У нее волосы подняты?

– Нет. Они распущены, волнистые и длинные, самая яркая вещь в комнате.

Несколько ребят останавливаются

и смотрят на нее, когда она проходит мимо. Одна девочка спрашивает:

– Мама, она сказочная принцесса?

Я вытираю щеки тыльной стороной ладони, смахивая слезы самым мужественным образом. Это бесполезно. Сэм тоже плачет, плачет и смеется, приближаясь ко мне. Когда она подходит ближе, я, наконец, замечаю, что она держит красную розу, которую я оставил на ее столе, с синим носовым платком, завязанным вокруг нее.

– Привет, - робко говорит она.

– Привет.

– Мне нравится твой смокинг.

– Мне нравится твое платье.

Ее глаза расширяются от комплимента, а затем она опускает взгляд, разглаживая рукой ткань.

– Я нашла его в консигнационном магазине. Тридцать долларов.

– Мило.

– Держу пари, ты выглядишь так красиво, Сэм!
– кричит мама.

Сэм вздрагивает и оглядывается, пытаясь понять, откуда раздался голос. Я похлопываю себя по нагрудному карману смокинга.

– Мои родители тоже хотели быть здесь.

Она смеется и наклоняется вперед, пока ее рот не оказывается на одном уровне с телефоном.

– Здравствуйте, мистер и миссис Флетчер!

– Зови нас мамой и папой!
– кричат они в унисон.
– Если хочешь!

Раввин делает шаг вперед и представляется Сэм. Мы с ним говорили о логистике, и он знает правила. Мы не можем долго здесь торчать. Это не может быть полноценной церемонией.

– Раввин?
– Сэм говорит мне одними губами, когда он начинает.

Я улыбаюсь и пожимаю плечами.

– Вы двое, возможно, не знаете, - говорит раввин, - но традиционная еврейская свадебная церемония проходит под хупой, или балдахином, который символизирует дом, который новая пара построит вместе.

Мы должны выглядеть смущенными, потому что он продолжает:

– Итак, женитьба под всем Млечным Путем может означать, что у вас двоих впереди большое будущее.

– Даже если мы не евреи?
– спрашивает Сэм.

– Даже тогда, - он смеется.

Я продолжаю следить одним глазом за входом в комнату, пока он продолжает. Если мы будем осторожны, у нас все получится. Он велит нам с Сэм взяться за руки, и я вижу, как охранник пристально смотрит на нас, а затем что-то торопливо говорит в рацию у него на плече. Клянусь, я слышу, как он шепчет: «У нас здесь Код Бракосочетания, все подразделения, пожалуйста, ответьте».

– О боже.

Сэм проследила за моим взглядом.

– Что?

– По-моему, мы попались.

– Попались? Что ты имеешь в виду?

Я снова поворачиваюсь к раввину.

– План Б.

Ни секунды не колеблясь, он достает из заднего кармана кольца, которые я ему

дал, и быстро спрашивает, берем ли мы другого человека в законные мужья и жены. Мы быстро соглашаемся, и рука Сэм дрожит, когда я пытаюсь надеть ее кольцо. Я должен был угадать размер, и оно подходит, и теперь она действительно моя жена. Позже у меня будет время насладиться этим фактом.

– Йен, что происходит?! Почему мы так спешим?

У меня нет времени вводить ее в курс дела, потому что охранник следит за нами, а нам еще нужно подписать свидетельство о браке. Я протягиваю ей ручку и поворачиваюсь, чтобы она могла использовать мою спину в качестве стола, чтобы нацарапать свою подпись, как раз когда другой охранник присоединяется к первому. Они начинают пробираться к нам. Я подписываю так быстро, как только могу.

– ИДИТЕ!
– кричит раввин, вырывая у меня удостоверение.
– Я отправлю это вам по почте, ребята! ИДИТЕ! СКОРЕЕ!

Я хватаю Сэм за руку и бегу к выходу через комнату от охранников. Она спотыкается о подол своего платья, прежде чем наклониться и поднять его до колен.

– Почему мы бежим?
– она кричит, но я не замедляю шаг.
– Йен!

– Поторопись, давай. Музей проводит строгую политику против несанкционированных церемоний!

– Что?!

– Чтобы пожениться здесь нужно около двадцати тысячи долларов. Мы не миллионеры!

Охрана мчится к нам и вызывает подкрепление. Я тащу Сэм влево, используя группу дошкольников как маленький живой щит, когда мы выбегаем из комнаты. Выход из музея уже виден, но нам еще предстоит пройти через весь вестибюль. Между нами и свободой стоит большой окаменелый Тираннозавр. Я хочу пробежать у него между ног, но тогда у нас действительно будут неприятности. Я огибаю его.

– Скорее! СКОРЕЕ! Они идут!

– ЭЙ! ВЫ, ГОЛУБКИ! СТОЙТЕ, ИЛИ МЫ ВЫЗОВЕМ ПОЛИЦИЮ!

Сэм кричит, а потом разражается смехом.

– О боже! Они собираются запереть нас в музейной тюрьме!

Мы вырываемся из музея, и я продолжаю бежать, как только оказываемся снаружи, таща Сэм за собой. Я не знал, что нам понадобится быстрый побег, когда я планировал сегодня, но эта установка работает хорошо. Мы пересекаем улицу и входим в вестибюль шикарного отеля еще до того, как охранники выходят из музея. Я оборачиваюсь как раз в тот момент, когда они выскакивают наружу. Они переводят взгляды туда-сюда, почесывают в затылках, словно мы растворились в воздухе.

– Мы что, идем сюда, чтобы сбить их со следа?
– спрашивает Сэм, когда мы несемся через вестибюль.

Все останавливаются и смотрят на нас, и не только потому, что мы бежим в шикарном отеле, но и потому, что мы одеты так, будто только что поженились. Сэм все еще держит розу.

Мы подходим к лифтам, и я безостановочно нажимаю кнопку «Вверх».

– Нам, наверное, нужен ключ от номера, чтобы воспользоваться лифтом, - говорит Сэм, хватаясь за грудь, словно вот-вот упадет.

Он у меня в бумажнике. Лифт звенит и открывается. Мы заходим внутрь, и я нажимаю кнопку четвертого этажа.