Плохой Принц Чарли
Шрифт:
— Вы не двигаетесь.
— Ну, я не говорил, что собирался сделать это прямо сию минуту. Хороший солдат в первую очередь производит разведку. Он собирает информацию. Изучает ситуацию. Вероятно, мне следует подождать несколько ночей, прежде чем я сделаю первый шаг, чтобы посмотреть, какую выбрать стратегию поведения.
— Он там, — сказал Турик. — Это его стратегия поведения.
— Он собирается снова идти на башню.
— Ладно.
Ораторио поднял фонарь, чтобы видеть вдоль парапета, и тихо пробрался к ступеням, ведущим на башню. Как и на всех подобных сооружениях, ширины лестницы хватало только для одного человека, и поднималась
— Здесь нельзя подниматься в темноте, — прошептал он. — Пропустим хоть одну ступеньку, и мы покойники. Возможно, это именно то, чего он добивается. Но если оставить фонарь, мы не сможем его видеть. Поэтому план такой. Я пойду первым, и буду освещать дорогу фонарем. Вы оба пойдете сразу за мной, но мое тело даст тень и скроет большую часть света от ваших глаз. Таким образом, вы сможете видеть его, когда мы достигнем вершины. Если он там, доставайте мечи и попытайтесь загнать его в угол. Готовы?
Он оглянулся через плечо, нахмурился, потом пошел обратно к парапету.
— Вы же сказали, что пойдете сразу за мной!
— Ну, сразу за вами — понятие расплывчатое, — сказал Турик.
— Верно, — подтвердил Род. — Я хочу сказать, кто определял, как далеко позади означает сразу позади? Я думаю, вполне возможно, что человек может быть сразу за другим человеком и при этом быть довольно далеко от него.
— Точно.
— Заткнитесь! — сказал Ораторио. — Доставайте свои мечи. Мы поднимемся по этой лестнице. Я буду идти впереди. Вы пойдете позади меня, сразу позади меня, что означает, если я окажусь на вершине этой башни, а вас там не будет, то вы присоединитесь к этому демону в аду. Все ясно?
Он поднял фонарь, чтобы разглядеть, как они согласно кивают. Он коротко кивнул в ответ, отвернулся, и прижал фонарь к груди. Через несколько мгновений, решив, что их глаза привыкли к темноте, он сказал: «Вперед!» и быстрым шагом прошел вдоль парапета. На лестнице он задержался лишь для того, чтобы убедиться, что слышит топот сапог за спиной, а затем стал подниматься вверх так быстро, насколько это было возможно в тусклом свете фонаря. Перед последним поворотом он ускорил шаг, и прыгнул на крышу с вытянутым в руке мечом. Никто на него не напал. Он быстро отошел в сторону, освобождая путь следовавшим за ним мужчинам. Те уже достигли крыши, вытянув мечи в передней защите. Ораторио погасил фонарь, и все трое оглянулись в поисках призрака.
Его легко было заметить. Посреди крыши мерцал тусклый белый свет, плоский на фоне камней. Переместившись ближе, мужчины смогли различить расплывчатую фигуру человека, лежащего на боку и сжимавшего в руке бутылку. Его волосы и борода слиплись от пота, и тонкие линии эктоплазматических слюней стекали с одной стороны его челюсти. Его глаза были закрыты. Они молчали, прислушиваясь. Сквозь завывания холодного ветра они безошибочно услышали нарастающие и спадающие звуки пьяного храпа.
— О, да, — сказал Турик с отвращением. — Вне всяких сомнений. Это король, что верно, то верно.
Далеко-далеко, в стародавние времена, Двадцать королевств (плюс-минус несколько) занимали большое пространство между горами и морем. Это были сказочные государства, зачарованные земли, где законы природы превращались в правила магии. Для населения это не означало ничего хорошего. Магия в Двадцати королевствах ничем не отличалась от операции на открытом сердце в наши дни. Она требовала квалифицированных практиков с многолетней подготовкой, результаты которой часто оставляли желать лучшего, да и обучение было слишком дорого для большинства людей. Даже те, кто мог себе позволить стать волшебником, делали это неохотно, и лишь когда другого выхода не было. Но когда кто-нибудь брался за дело так, как следовало, результаты могли быть весьма впечатляющими.
Однако, в этот день не было ничего магического на дороге из Ноиля в Дамаск. Она проходила в тени гор, с густых крон деревьев все еще стекали струи воды после студеного утреннего дождя. На горном перевале было холодно даже сейчас, поздней весной, а вершины со всех сторон все еще покрывал снег.
Клубы пара шли от морд лошадей, везущих высокий двухколесный экипаж через лес, так же как и из уст двух молодых женщин, этим экипажем управлявших. Повод держала в руках исключительно красивая девушка с рыжими волосами, зелеными глазами и полными, слегка капризными губами. Руки ее были одеты в перчатки из овчины, а темный меховой плащ защищал великолепное тело.
Ее спутница, не менее очаровательная обладательница светлых волос и голубых глаз, прятала руки под добротной шерстяной накидкой. Они были оживлены в силу самоуверенности, присущей столь юному возрасту, но сейчас они выглядели озабоченными, ибо подъезжали к узкому мосту, известному как излюбленное место грабителей.
И действительно, они не были разочарованы. Прежде чем экипаж подкатил к мосту, они услышали шум реки и голоса, доносившиеся из-за деревьев, а затем, выехав из-за поворота, увидали карету, запряженную четверкой. Карета была остановлена, когда первые две лошади уже зашли на мост. Ее окружили четыре человека с обнаженными мечами. Их главарь, казалось, погрузился в глубокую дискуссию с кем-то внутри кареты.
Рыжеволосая девушка остановила экипаж и пробормотала: «Джентльмен Дик Террапин, пресловутый разбойник».
У ее спутницы расширились глаза.
— Он действительно джентльмен? — спросила она шепотом.
— Я бы не стала рассчитывать на это, Розалинд. Мужчины дают друг другу странные прозвища. «Большой Джим Смит», как правило, маленький человечек, и каждый, кто называется Малышом Джоном неизменно является гигантом. Если кто-то зовется Волосатым Хови, то можно быть уверенным…
— То, что он лысый, — закончил Розалинд. — Может, нам стоит вернуться назад?
— Я не собираюсь это делать. Они уже нас увидели, и мы не сможем обогнать их лошадей. Давай посмотрим, какую пошлину они потребуют от нас за проезд через мост.
Дик Террапин промышлял в качестве разбойника с большой дороги в течение почти шести лет, весьма значительный срок для увлечения опасными играми. Несмотря на неизвестное происхождение, где-то в течение жизни он умудрился подцепить джентльменское образование, и не упускал случая продемонстрировать его. Он и в самом деле обладал некоторыми свойствами, присущими знатным людям, ибо был жадным, ненасытным и предпочитал получать деньги, не прилагая к этому никаких усилий. Тем не менее, у него был определенный кодекс чести, не позволявший оставлять своих жертв полностью без гроша.