Плоть и кровь
Шрифт:
Бейдру хотелось пошевелиться, но у него не было сил. Он вдруг осознал, что в спальне не одна, а две гейши. Вторая девушка подошла с другой стороны кровати и опустилась перед ним на колени. Его нежили уже не две, а четыре руки. И не осталось ни единого крохотного участка его тела, который бы они не поглаживали, бережно ощупывали, ухитряясь делать все это одновременно.
Давление на простату и яички, все возрастающая скорость, с какой двигались эти искусные руки, довели Бейдра до точки взрыва.
Миниатюрная, одетая в кимоно японка одарила его нежнейшей улыбкой. Она деликатно округлила губы и вобрала в теплую глубину своего рта бешено пульсирующий член. Последовал взрыв такой силы, что Бейдру показалось, будто он умирает. Обжигающая жидкость ударила неистовым фонтаном; толчок следовал за толчком, выброс за выбросом, пока он не почувствовал себя приятно опустошенным.
Потом он автоматически следил за тем, как маленькая гейша поднялась на ноги и медленно двинулась к двери. Другие руки бережно укутали его тончайшими простынями. Бейдр закрыл глаза и погрузился в сладкий сон без сновидений.
Проснулся он с таким чувством, будто прошло не болеенескольких минут. Однако солнце было в зените, и возле постели ждал Джабир.
— Простите, что беспокою вас, господин, — сказал он. — Только что получена телеграммк; мистер Кэрридж говорит, это очень срочно.
Бейдр сел на постели и взял желтоватый листок. Текст был предельно краток и таков, что только он да принц Фейяд могли понять, о чем идет речь.
«Установлена дата провозглашения твоего сына моим преемником. Прошу срочно приехать закончить все приготовления. Фейяд, принц».
Бейдр окончательно проснулся. Он понял: это не имеет никакого отношения к его сыну. Они уже давно условились о шифре.
Это война с Израилем. Пришло время отомстить за поражение 1967 года. Бейдру стало невыносимо грустно.
Они слишком торопятся. Непростительно торопятся. Может быть, на первых порах они и одержат незначительную победу, но израильтяне гораздо опытнее и, если война продлится больше недели, это будет чревато новым поражением арабов.
Даже принц разделял его мнение. Но ничего не поделаешь. Если весь мир поверил в их единство, может, им светит и не маленькая победа. Не на полях сражений, где люди проливают кровь, а в банках и залах заседаний, где проходит их жизнь.
ИЗРАИЛЬ. ОКТЯБРЬ 1973 г.
Пыльный, похожий на навозного жука фольксваген, чья краска облупилась за многие годы езды по пескам пустыни, под колючим ветром, закашлялся и заглох в нескольких ярдах от стоянки. Часовые с нескрываемым любопытством следили за тем, как пожилой человек в бурнусе бедуина выбрался наружу и обошел автомобиль.
Один из часовых приблизился к нему.
— В чем дело, старина?
— Если бы я знал! Даже верблюд не может вечно обходиться без воды. Но это творение рук человеческих… Да разве можно положиться на средство передвижения, которое никогда не хочет пить? Будь это верблюд, я бы знал, что делать.
Молодой солдат развеселился.
— И что бы вы сделали с верблюдом?
— Напоил бы его. А если бы и это не помогло, наподдал хорошенько.
— Почему бы не попробовать? — предложил солдат.
— Пробовал. Не помогло. Ничего не помогает.
Оставив старика разбираться с двигателем, часовой заглянул внутрь автомобиля, чей интерьер соответствовал внешнему виду. Чехлы на сиденьях вытерлись, на приборной доске лежал толстый слой пыли. Солдат потрогал ее и стер пыль с прибора, показывающего уровень топлива. Потом выпрямился и повернулся к старику.
— У вас кончилось горючее.
— Странно. Такого еще не случалось.
— А теперь вот случилось, — снисходительным тоном произнес солдат.
Старый человек пожал плечами.
— Ну ладно, я рад, что ничего серьезного. Я уж боялся, что этой развалине пришел конец, — он направился к воротам. — Оттащите ее на обочину, — бросил он через плечо. — Я пришлю кого-нибудь наполнить бак.
— Минуточку, старина! — часовой забежал вперед. — Туда нельзя без пропуска. Это засекреченная территория.
— У меня есть пропуск, — старик протянул руку, и в зеркальной поверхности пластиковой карточки отразилось солнце.
Часовой взял карточку и вдруг вытянулся и отдал честь.
— Прошу прощения, генерал.
Бен Эзра ответил на приветствие.
— Все в порядке, солдат. Вольно.
Молодой человек расслабился.
— Вы найдете дорогу, сэр? — почтительно спросил он.
— Да, найду, — Бен Эзра потянулся за пропуском. — Могу я получить его обратно?
— Да, сэр. И не беспокойтесь о своем автомобиле, мы о нем позаботимся.
Генерал улыбнулся.
— Спасибо. — Он повернулся и пошел вперед; полы его бурнуса развевались при каждом шаге.
— Кто это был? — спросил другой часовой.
Первый тихо и уважительно произнес:
— Бен Эзра.
— Лев Пустыни? — второй солдат посмотрел вслед старику. — Я думал, он уже на том свете.
— Как видишь, нет. Ну ладно. Помоги мне с автомобилем.
На этот раз в конференцзале собралось всего пять человек: трое американцев, присутствовавших на предыдущем заседании, Бен Эзра и генерал Ешнев.
— Прошу прощения за такой малый сбор, джентльмены, — извинился Ешнев. — Все остальные на фронте.