Плоть и кровь
Шрифт:
Бейдр выдержал ее взгляд.
— Это тоже исходит от матери?
Лейла кивнула.
Бейдр помолчал. Что толку рассказывать, как часто он просил Мариам позволить ему увидеться с детьми—только чтобы натолкнуться на очередной отказ? Лейле внушили, что отец бросил их, пусть так и остается. Он глубоко вздохнул и медленно выпустил воздух.
— Это неправда.
Девушка молчала. Он угадал ее сомнения.
— Ну да сейчас это неважно. Ты здесь, и мы вместе. Скажи мне, — Бейдр
— Прекрасно. Она замужем. Мы редко видимся. Между нами так мало общего. Они с мужем совсем домашние. И, кажется, Амалия считает, что она беременна.
— Ты хочешь сказать, что я скоро стану дедушкой?
— Может быть.
Бейдр присвистнул.
— Совсем американский, — резюмировала она.
— Что?
— Свист. Что он означает?
Бейдр засмеялся.
— Мне предстоит ко многому привыкнуть. Сначала к тому, что я — отец девятнадцатилетней девушки, а теперь еще оказывается, что я без пяти минут дедушка.
Лейла тоже развеселилась.
— Не очень-то полагайся на это. Амалия каждый месяц решает, что забеременела. Может опять сорваться.
— Ты знаешь, что у тебя есть братья?
— Да. Мухаммед и Шамир.
— Ты даже знаешь, как их зовут?
— Это же не военная тайна. В газетах о тебе постоянно пишут. И помещают фотографии.
— Они хорошие мальчики. Ты их полюбишь.
— Да, я бы хотела увидеть их.
— Увидишь и довольно скоро, — Бейдр встал. — Где ты остановилась?
— У одной подруги. Ее семья живет в Женеве.
— Она швейцарка?
— Да.
— Хочешь остаться там или переедешь ко мне?
Лейла отвела взгляд.
— Мне все равно.
— Тогда иди собери вещи. Успеешь вернуться к обеду?
Девушка подняла на него улыбающиеся глаза.
— Наверное.
— О’кей, тогда беги. У меня много работы.
Она встала со стула и обняла его.
:— Спасибо, папа.
Бейдр поцеловал дочь в макушку.
— Не надо меня благодарить. В конце концов я ведь твой папа, верно?
Она остановилась в дверях и окинула глазами столики. Ресторанчик был почти пуст. Лишь несколько клерков зашли пропустить по чашечке кофе перед работой. Лейла взглянула на часы. Одиннадцать. С минуты на минуту они должны быть здесь. Она присела за столик. Немедленно явился официант.
— Да, мадемуазель?
— Коку с лимоном.
Он принес напиток и удалился. Лейла закурила сигарету, сделала несколько затяжек, а потом принялась медленно цедить кока-колу. Напиток оказался довольно сладким, не таким, как ливанская кока-кола, но слаще французского. Сверху плавал крохотный кусочек льда, которому было не под силу как следует охладить напиток, разве что вы пили очень медленными глотками.
В дверях показались двое молодых людей и девушка, одетая как и она сама, в джинсы, рубашку и жакет. Лейла помахала им рукой, и вся троица присоединилась к ней. Официант принес им кофе и исчез.
Все трое с любопытством взирали на Лейлу. Она оглянулась, положила сигарету в пепельницу и сложила два пальца в виде буквы «V».
Ее друзья заулыбались.
— Значит, все сошло хорошо? — спросила другая девушка на не слишком уверенном английском.
— Просто идеально.
— Он не задавал лишних вопросов?
— Только такие, какие обычно задают отцы, — Лейла усмехнулась. — «Мне нужно переговорить с твоей матерью».
Ее подруга нахмурилась.
— А если в самом деле позвонит?
— Не позвонит. Я знаю свою мать. Она не разговаривала с ним целых десять лет и не собирается менять привычки.
— Ты будешь работать у него? — спросил один из юношей.
— Неполный рабочий день. Он хочет, чтобы я снова поступила учиться: в школу бизнеса. После чего смогу работать целый день.
— И что же, поступишь?
— Само собой. Иначе у него возникнут подозрения. И потом, это же ненадолго.
— Какой он из себя? — поинтересовалась девушка.
Лейла так посмотрела на нее, словно видела в первый раз.
— Кто, мой отец?
— А о ком же мы еще говорили? — вспылила та. — Такой же, как пишут в газетах? Плейбой, женщины падают к ногам и все такое прочее?
Лейла задумалась.
— Наверное. Но я не смотрела на него под таким углом.
— А под каким?
В голосе Лейлы послышалась горечь.
— Он для меня—воплощение всего, против чего мы сражаемся. Денег, власти, эгоизма. Это человек, который думает только о себе. Ему плевать на борьбу нашего народа. Все, что его интересует, это какую выгоду можно из этого извлечь.
— Ты уверена?
— Если бы не была уверена, — жестко произнесла дочь Бейдра—то не была бы здесь и не делала того, что я согласилась сделать.
ГЛАВА III
Первой мыслью Лейлы в тот момент, когда Джордана вошла в комнату, было: до чего же она красива! Высокая, с золотисто-медовыми волосами, калифорнийским загаром, стройной фигурой и прекрасными длинными ногами. У Джорданы было все, о чем женщина-арабка могла только мечтать. В это мгновение Лейла поняла, почему ее отец потерял голову.
Потом к ней вернулись прежние горечь и враждебность, и ей стоило немалых усилий сдержаться, когда Джордана приблизилась к ней.