Плоть и серебро
Шрифт:
Мерри поставила стакан, едва пригубив.
Она оценивающим взглядом смотрела на сидящего напротив мужчину, заинтересованная помимо собственной воли.
— Кое-что получше денег, говорите?
Вечер начался совсем не так хорошо. На самом деле он вырисовывался как долгий, нудный, безнадежный и в результате безденежный.
Она сидела за своим обычным столом у Рэнди, мрачно покачивая бокал с дешевым белым вином из водорослей и гадая, есть ли вообще смысл тут торчать, как сквозь бусинный занавес
Он был не местный — это она поняла с первого взгляда. И потому оглядела свежее мясо получше.
Средних лет, почти лысый. Одет хорошо, в свободных серых брюках, ослепительно белая рубашка с открытым воротом — настоящий шелк или чертовски хорошая имитация, серые перчатки, лизеритовый пиджак, черные замшевые туфли. Никаких украшений, кроме серебряного значка на широкой груди. Со вкусом и сдержанно. Не какой-нибудь деревенщина с далеких камней и не шныряющий в поисках острых ощущений турист.
Он поступил так же, как большинство впервые сюда попавших, — остановился в дверях и стал высматривать свободные таланты, в то же самое время предъявляя себя для осмотра, и тут же кредитные сканеры в голове каждой девушки зажужжали, считывая его и его игровой потенциал с точностью до децикредита. Эта пауза длилась очень недолго, пока они ждали, не появится ли на его лице дурацкое выражение удивления и он шагнет обратно, спьяну перепутав заведение Рэнди с клубом Билли, где выступали и охорашивались мальчики с подведенными глазами в атласных набедренных повязках или джинсах в обтяжку.
Испытание закончилось, и раздался шорох кружев — девушки переходили в режим показа, предъявляя свое очарование в самом лучшем виде.
Мерри даже не потрудилась сесть прямо на возникшей выставке или придать своему лицу фирменное выражение «испытай меня». Привычка говорила ей, что надо бы, но недовольный голос цинизма говорил: «стоит ли пытаться?»
В этот медленно тянущийся вечер вторника десяток девушек у Рэнди, не считая ее самой, конкурировали за внимание единственного клиента. Как ни противно ей было это признать, но она знала, что давно уже вышла из категории первого выбора, а может, даже уже второго и третьего. Рэнди разрешал ей здесь работать больше ради памяти о прежних временах, чем ради тех денег, что она приносила. Но он был человек практичный, и теперь ее стол был подальше в глубине, где освещение было уже похуже, и кислый запах, доносящийся иногда от кухонного входа всего в паре метров от нее был как предвестие следующего шага вниз.
Конечно, мужчины, которые приходили к Рэнди, брали ее, если все остальные девушки были заняты, и ни один из них не мог бы сказать, что ему не показали такого хорошего обслуживания, какое могла бы дать любая другая девушка. Может быть, даже еще лучшего, поскольку она не пыталась проехать на халтуре. Кроме того, если ты их делаешь своими завсегдатаями, это значит, тебе не надо уже так лезть вон из кожи. Своя конюшня завсегдатаев — это кредит в банке, а может, даже и билет на отлет из Жизни. У нее была их парочка, но эти бедняги почти всегда так же сидели без денег, как и она.
И раньше было уже трудновато —
С этими молодыми хорошенькими мордочками ей никак не состязаться.
Но этот чудак на остальных девиц даже смотреть не стал. Как только он ее увидел, у него сразу стало совершенно ошеломленное лицо — на миг.
Но это не был взгляд вроде «какого это хрена с тобой стряслось?», к которому она уже привыкла за много месяцев. Было так, будто он увидел призрака или наткнулся на что-то, что никак не ожидал тут найти. Будто увидел здесь свою жену, сестру, мать или давно утраченную возлюбленную.
Он тут же взял себя в руки, улыбнулся ей неуверенно и направился к ее столу.
Тогда она села прямо, и прозрачный красный костюм натянулся, где надо. На лице ее появилась улыбка — отчасти профессиональная, отчасти вот вам! в адрес остальных девушек, которых клиент променял на нее.
Глядя, как он подходит, она подумала, как часто Судьба показывает тебе не только кукиш. Может быть, сегодня как раз такой случай. Она его, черт побери, заслужила.
Слишком много хуанов шли к столу вразвалочку и плюхались за него так, будто им принадлежишь и ты, и твой стол, воображая, что содержимое их карманов плюс содержимое их штанов делает их неотразимыми.
Что ж, наполовину они бывали правы.
Но этот вежливо спросил, можно ли к ней подсесть, и поблагодарил, когда она согласилась. Роботу-официанту он тут же заказал чистый тройной виски и еще бокал вина для нее, потом сразу перешел к делу. Он хотел купить ее услуги на эту ночь.
Клиенты на всю ночь стали у нее куда реже, чем бывали раньше, и хотя было искушение срезать цену, чтобы он уж точно ее взял, какие-то злобные остатки ее гордости заставили ее назвать стандартную цену, установленную союзом.
И потом, можно будет сбавить, если он скажет, что это слишком дорого.
Лицо у этого хуана было широкое и угловатое, под ясными серыми глазами висели мешки. Лицо человека, который потерял вес, и много, а может, еще много чего потерял. Лицо вдовца, разоренного и выселенного из дома. Но был и юмор в этом лице. Он улыбнулся ей этакой озорной улыбкой и тут же огорошил ее этим «получше денег».
— Что может быть лучше денег?
Мерри решила, что он хочет дать что-то в обмен. Нет проблем; Рэнди всегда поможет ей обратить это в наличные. За процент, конечно, но хотя бы он честен. Более или менее.
Улыбка его стала кривой.
— Много что. Например, доверие. Другой пример — выбор.
Он посмотрел на нее искоса, наверное, заметив под этим углом выражение, наползавшее на ее лицо.
— Я понимаю, что вы не знаете меня настолько, чтобы мне доверять, — продолжал он.
Скажи такое любой другой хуан, и она бы рассмеялась ему в лицо. Но что-то было в этом и в его манере говорить такое, что она восприняла это всерьез.
— Вы довольно милы, — признала она, — но точно таким же бывает мой домовладелец — до тех пор, пока я не окажусь на мели в день, когда надо платить квартплату.