Плот. По ту сторону времени
Шрифт:
Но выбора не было.
— Парц, — проскрежетал Квакс, — у вас еще пять минут.
Парц кивнул.
— Я сожалею, — сказал он, — мне нужно время, чтобы полностью привести себя в порядок.
Квакс, казалось, задумался над этим.
— Парц, несколько следующих часов корабельного времени могут стать наиболее значительными в истории обеих наших цивилизаций. Вы заслужили привилегию быть единственным человеком вашей эпохи, который станет непосредственным свидетелем всего, что произойдет. Почему же вы столь долго не можете привести себя в порядок после сна?
— Я
Квакс ненадолго замолчал.
— Теперь ваши метафорические штаны уже надеты? — наконец осведомился он.
— Да. Открывайте ваше чертово веко.
Стенки гигантского глаза Сплайна завибрировали, напрягшиеся мускулы потянули за собой их тяжесть. Веко поднялось, как будто гигантский занавес. Сквозь непроницаемую серость роговой оболочки Сплайна проник необыкновенно яркий розоватый свет, совершенно заглушив слабое свечение плававшего возле Парца шара-светильника. Язофт легко подплыл к внутренней стороне зрачка; почувствовав необычную для него заботу об ощущениях Сплайна, он осторожно положил руку на теплую, гибкую поверхность громадной линзы.
По ту сторону глаза в космосе были в беспорядке разбросаны пятна розоватого, черного и ярко-голубого цветов; Язофт прикрыл глаза, давая время системам изображения подготовиться к работе. Через несколько секунд аппаратура начала действовать, преобразуя яркие пятна в различимые объекты.
Это был, конечно. Юпитер. Гигантские циклоны пересекали его розовато-пурпурный диск. Рядом со Сплайном Парца летел другой Сплайн. Все его амбразуры ощетинились оружейными системами. Глазное яблоко, в котором находился Парц, внезапно развернулось в направлении этого корабля, и мощные потоки пришедшей в движение жидкости заставили его покрепче схватиться за линзовую систему.
Сплайн Парца развернулся под воздействием внутренних маховиков из костей, крови и мяса. Теперь глаз уставился в ярко-голубое пятно: без сомнения, портал «Интерфейса»; сверкающие плоскости покрывали его грани, иногда отражая яркими бликами юпитерианский свет, иногда позволяя бросить взгляд в чужое пространство и увидеть незнакомые звездные поля.
Портал застыл в поле зрения Парца.
— Время настало, — сказал он.
— Да, Представитель, — прорычал в ответ Квакс, — время настало.
Слова, которые он слышал, были — как и ранее — вежливой, синтезированной транслятором, версией мыслей Квакса.
— Квакс, пожалуй, я догадываюсь, какие чувства вы сейчас испытываете.
Правитель на несколько секунд замолчал, затем ответил:
— Предчувствие. Предчувствие возмездия. Мои цели никому не известны. Почему вы спросили меня об этом?
— Почему бы и нет? — пожал плечами Парц. — Мне интересны ваши реакции. Точно так же, как вас интересуют мои. Да и вообще, зачем бы вы тогда брали меня с собой?
— Я уже объяснил причину. Мне необходимо понять принципы человеческого восприятия.
— Чепуха, — со злостью сказал Парц. — Зачем вы все время оправдываетесь? Вы направились в Прошлое, чтобы навсегда разрушить человечество и потенциал его развития. С чего это вдруг вас волнуют принципы человеческого восприятия?
— Язофт Парц, — произнес Квакс приятным, почти бархатным голосом, — вы всего лишь землянин, который путешествует во времени в составе экспедиции Квакса. Пятнадцать столетий назад земляне существовали только в окрестностях одной из заурядных звездных систем, откуда они и произошли. Если мы уничтожим их родную планету и некоторое количество окрестных миров, вы станете самым последним человеком во Вселенной. Какие чувства вы будете испытывать?
Парц осознал, что его жизненный опыт компромиссов со своей совестью — такова работа дипломата! — тяжелым грузом давит на него, даже несмотря на обновление организма «Антистаростью». Он пытался, как и прежде, понять логику действий Квакса, смысл его чудовищного поступка. Это был его долг, долг последнего человека — почувствовать всю тяжесть преступления Квакса. Претерпеть страдание за всю свою расу.
Но это было уже выше его сил. Он подумал, что находится по ту сторону всякой надежды.
Бесконечно усталый, Парц кивнул в ответ.
— Ну ладно. Вы взяли меня сюда, чтобы посмотреть, как я буду наблюдать за гибелью своей расы. Я не понимал этого ранее, мне казалось, что я могу надеяться… хотя на что? на благородство?… на сохранение своей цивилизации? Но все оказалось невыносимо примитивней. Моя реакция, горе человека, поможет вам увеличить эмоциональную значимость совершенного. Это поможет вам испытать особенное удовольствие, не так ли?
— Удовольствие? — удивился Квакс. — Я не психопат, Язофт Парц. Но сладость моего возмездия будет действительно велика.
— Возмездия за что?
— За уничтожение моего мира, моей родной планеты. И все это сделал один человек.
И Парц услышал такую историю.
Через несколько столетий после него жил на Земле ничем не примечательный человек по имени Джим Болдер. Квакс пытался заставить его работать на себя, но Болдер смог обмануть Квакса, умудрившись развернуть ЗвездоЛомы Квакса на его собственную звезду.
Новый Правитель пришел из Будущего, в котором относительно снисходительная оккупационная политика неизбежно привела к разрушению звездной системы Квакса, к катастрофе, в которой погибли десятки хрупких булькающих организмов. В этом временном промежутке Кваксы необратимо деградировали; человечество же, освободившись от Оккупации, приобрело невероятную силу.
Этому Кваксу хотелось все изменить.
К своему удивлению, Парц пришел к выводу, что «Друзья Вигнера» ничего не сделали для уничтожения самой угрозы Оккупации в новой, современной им эпохе. Какой бы ни была программа действий повстанцев на самом деле, она казалась безразличной для Квакса — правда, по его собственным словам. Становилось ясно, что фактически последовательность временных перемещений, вызванная повстанцами, привела к тому, что Квакс получил возможность отправиться в далекое Прошлое, во времена, намного предшествовавшие Болдеру, и исправить свою столь недальновидную мягкотелую политику.