Плутоний для «Иисуса»
Шрифт:
— Я старший следователь по особо важным делам при генеральном прокуроре, — скучно сказал Турецкий. — Звание — старший советник юстиции. Зовут меня Александр Борисович Турецкий.
Эдик сглотнул слюну.
— А… в чем, собственно, дело?
— Скажите, пожалуйста, почему вы так резко, в середине семестра, оставили учебу в престижном заведении и вернулись домой?
— Это важно?
Эдик не получил никакой подсказки и задумался, затем, по прошествии минуты, начал бойко и беззаботно:
— Причин всегда бывает несколько. Если это вас так интересует… Там учиться посложнее, чем здесь. Я просто устал, побоялся, что без передыху не справлюсь, ну и решил сделать перерыв.
— А почему в заявлении на имя ректора вы написали, что отпуск вам нужен по семейным обстоятельствам?
Так, заерзал — из-под полуприкрытых век отмечал малейшее движение Бибарцева следователь. Заерзал, значит, беспокоится, что это нам там надо, в его недавнем прошлом.
Но Эдик не собирался так быстро ломаться. Он широко улыбнулся:
— Вы же понимаете, как я могу написать правду, что перестал тянуть? Это значит, крест на себе поставить! Вот и написал самое распространенное у нас заявление.
— Понятно. И каковы ваши планы на будущее? Вернетесь осенью в Германию или останетесь дома?
— Вы такие вопросы задаете, будто покупать меня хотите!
— А у вас есть цена?
Эдуард помолчал, затем признался:
— По-видимому, я утерял нить разговора…
— Разговора еще и не было, Эдуард Сергеевич, так, тренировочная разминка. Сейчас я кое-что вам расскажу, а вы затем, если будет необходимость, меня поправите. В настоящий момент вы работаете в банке «Дюк» программистом, оператором ЭВМ. Руководит банком ваш отец. Некоторое время назад он обратился ко мне за дружеской помощью. Ему удалось установить утечку денежных средств со счетов банка и его филиалов. Причем способ воровства насколько простой, настолько, казалось бы, и невозможный. Злоумышленник по компьютерным сетям проникает в сейфы банка, ломая электронные коды и похищая миллионы долларов. Все происходит, так сказать, из-за слепой веры компьютеру. В банке «Дюк» все наиболее крупные финансовые операции осуществляются по системе кодов. То есть для того, чтобы перебросить деньги со счета банка на любой другой счет, человек, осуществляющий эту операцию, должен знать коды, которые меняются каждый день. Коды меняют управляющий и его заместители, соответственно, они и сообщают нужный код клиенту, с которым осуществлена договоренность. Так совершается сделка. Где-то в этой маленькой цепочке образовалась брешь. Управляющий начал негласную проверку своих сотрудников. Заместители оказались ни при чем. Им просто невыгодно грабить свой банк. Они ведь не наемные работники, а совладельцы контрольного пакета акций закрытого акционерного общества, каковым является «Дюк». Три оператора, работающие с кодированными счетами, тоже были нами проверены. Опять же оказалось, что им выгоднее работать честно на вашего папу, пока во всяком случае. Получается, как было говорено в одном старом фильме: нечистая, братцы! Вот после этого ваш отец и обратился ко мне за помощью. Я не мог отказать и прислал к нему одного серьезного специалиста. Тот поработал у вас один день и принес мне отчет, понимаете? Не вашему отцу, потому что его это известие убьет, а мне. А следует из его доклада, что денежки у папы из большого-пребольшого долларового кармана таскает не кто иной, как вы, Эдуард Сергеевич…
Выражение лица у Бибарцева-младшего, казалось, не менялось, но лицо, и без того жесткое, скуластое, словно каменело под тяжестью услышанных обвинений.
— В данном случае вы действовали как знаменитый петербургский математик Владимир Левин, который, как известно, похитил по компьютерным сетям более десятка миллионов долларов из сейфов американского Сити-банка… Мне известен также номер счета, на который вы перевели большую часть денег. Вы работаете на себя или на кого-то еще?
После очень долгой паузы Эдик попросил:
— Воды можно?
— Пожалуйста.
Он, расплескивая, налил из графина в стакан воды, выпил в два глотка, поставил пустой стакан на поднос, тщательно утерся большим белоснежным носовым платком и только после этого спросил:
— Можно ли рассчитывать, что вы не пойдете к отцу?
— Сначала скажите мне причину.
— Нет никакой причины! Сколько бы старый ни башлял на карман, по тамошним меркам это мелочь, недельный заработок самого неквалифицированного пахаря. А хороших друзей и хорошие связи можно заиметь не в классе за книжкой, а в элитных клубах и кабаках. Он же устраивает здесь всякие презентации, только тут на них, как правило, собирается всякая журналистская и властная шушера. Он, наверное, думает, что там все пашут так, как он. Пашут те, у кого есть дело. Остальные тусуются и ждут завтрашнего дня! Вот для чего мне нужны эти деньги. Ваш специалист успел проверить, что я их не обналичиваю тут же, а размещаю под процент? Вот и все причины. А еще то, что я не хочу жить и работать в этой стране, какие бы реформы здесь ни ворочали.
— Понятно, — почти сочувственно произнес Турецкий.
— Так что, не пойдете к старому? — повторил Эдик вопрос.
— Есть несколько вариантов разрешения этой проблемы. Первый и самый, как мне кажется, предпочтительный: вы сами все расскажете отцу. Скорее всего, отругав вас, он закроет эти деньги на некоторый срок для вас же, чтобы было с чем выходить в самостоятельный бизнес. Но сначала он позвонит мне и спросит: накопал что-нибудь? Я скажу: нет. Он скажет: и не копай. Таким образом, отец будет счастлив узнать, что о его позоре никто не знает. Второй вариант: отцу все рассказываю я. Итог этого разговора непредсказуем, впрочем, может кончиться как и первый, но без доверия и взаимоуважения. Третий вариант: вы выплачете у меня честное слово, что я вас не выдам. Так и случится, но если вы будете продолжать воровать деньги, отец наймет кого-нибудь другого, и финал тот же, если не хуже. Есть вопросы?
— Почему отец вам позвонил?
— Вопрос несущественный, но отвечу: потому что в молодости мы с ним в одном клубе занимались самбо.
— Понятно. Скажите, можно мне подумать?
— Только до вечера. Иначе с утра автоматически начинается второй вариант.
— А где вас можно будет найти? Здесь?
— Нет. Я работаю в другом месте.
Турецкий протянул парню визитную карточку, на которой были указаны адрес и телефон.
— Я обязательно сегодня же позвоню, хорошо?
Эдик выглядел теперь как запуганный участковым подросток.
— Обязательно позвоните, — кивнул Турецкий.
Эдуард Бибарцев ушел, а следователь не мог отделаться от чувства, что парень ушел не с чувством признательности, а, скорее, затаив злобу.
Александр Борисович прошелся по кабинету, некоторое время стоял и сосредоточенно смотрел на конторский прибор для питья — графин, два стакана и прозрачный синего стекла поднос. Один стакан, еще с утра поставленный уборщицей вверх дном, так и стоял. Второй был еще влажен после того, как из него пил Эдуард.
Если он не просто запутавшийся прекраснодушный человек, думал Турецкий об Эдуарде, то он, возможно, серьезный противник. Это раз. Во-вторых, мне бы не хотелось иметь с ним дело, потому что Серега достанет просьбами.
Александр Борисович подошел к своему модному кожаному портфелю, достал из него целлофановый пакет, осторожно поместил в него стакан, которым пользовался Эдуард, — намеревался отправить этот вещдок в криминалистическую лабораторию.
Остаток дня прошел в рутинной работе. Сегодня Турецкий освободился достаточно рано — в восемь часов. Много времени ушло на то, чтобы задним числом составить прокурорское постановление и проект приказа от имени главка МВД по организованной преступности о том, что капитан милиции Майер откомандирован со спецзаданием в Германию и Японию как внедренный в банду преступников оперативник. Дальше надо было связаться со своими из МВД, а также с соответствующими службами Японии, чтобы работники оных не швырнули Боброва — Майера в каталажку, если он вдруг попадется к ним в лапы.