Плутоний для «Иисуса»
Шрифт:
Нож остался в руках у Марка.
С минуту Назарян был без сознания. Затем со стоном повернулся и сел, поддерживая поврежденную руку.
— Что ж ты делаешь, гад?!
— Ничего, заживет. Если бы я тебя простил, ты мне свой ножик в спину бы сунул.
Лисовский смотрел на Марка с признательностью, Лазкин — со страхом.
— Вот что, гражданин Лисовский, — сказал Марк, — хотим мы того или не хотим, надо отдать твою добычу этим японским попам, они нас за горло взяли…
Хриплым после пережитых волнений голосом Лисовский предложил:
— Посмотрите новости.
— Зачем?
— Посмотрите!
— Не напирай мне на нервы, Лисовский! Я по-японски знаю только слово «гейша».
— Там все и без слов понятно.
Марк внял его просьбе, включил «Панасоник» на блестящей тонкой ножке.
Экран засветился. Выступала некая японская рок-группа. Музыканты выделывались на сцене на западный манер, что показалось Марку несколько неестественным.
— Ну где твои новости?
Лисовский взглянул на часы.
— Сейчас, через пару минут.
И в самом деле, после того как рок-группа отвизжала свое, возникла заставка информационной службы и начались новости, которые читала нежным голоском миловидная девушка. Можно было подумать, что она рассказывает о чем-то приятном, лирическом, если бы не репортажная съемка. Девушка исчезла с экрана, остался только ее голос. Операторы тем временем вели прямой репортаж с улицы, на которой находилась штаб-квартира церкви «Путь истины». Улица перед парадным входом и прилегающие улицы были заполнены темными полицейскими автобусами и легковыми автомобилями с мигалками. За автомобилями прятались вооруженные автоматами и снайперскими винтовками бойцы японского спецназа.
— Что это? — воскликнул Марк.
Забыв о боли, Георгий смотрел на экран. Услышав вопрос, ответил механически:
— Полиция предъявила Като Тацуо обвинение в организации террористической газовой атаки в супермаркете. Приехали арестовывать, а они забаррикадировались, да еще и отстреливаются…
Кристина! — словно выстрелило в мозгу у Марка.
— Лисовский! Нам надо туда!
— Вы что? — Тот аж руками замахал. — Лучше здесь голову открутите! Это ж верная смерть туда идти! Пристрелят за милую душу!..
— А ты что скажешь, Георгий?
— Конечно, сваливать!
— Тогда дайте мне бумаги, Лисовский, и сваливайте.
Александр Андреевич, окончательно сбитый с толку, смотрел на Марка округлившимися глазами. По логике вещей подставной мент должен быстрее их всех рвать когти домой, тем более с документами… Или его тоже перекупили? Но кто? Может, разведка? Впрочем, какое мне дело, решил Лисовский, не арестовывает, и слава Богу!
Он немножко суетливо полез в нагрудный карман пиджака, измятого и потертого, достал завернутый в несколько целлофановых пакетов микрофильм и багажную квитанцию, отдал все это Марку со словами:
— Вы самоубийца!
— Посмотрим. Значит, так: хотите, ждите меня здесь, будем выбираться вместе. Не хотите — сматывайтесь!..
И он вышел из номера.
Три японца, спускавшиеся вместе с ним на скоростном лифте, старались держаться от Марка подальше, словно испытывали к большому белому человеку невыразимое отвращение. Точно такое же отношение Марк чувствовал и в метро, где японцы, если имели возможность, отсаживались от чужака. Обычно Марка это задевало, но сейчас было не до того…
Небоскреб, три первых этажа которого занимала резиденция учителя Като, был обложен полицией на совесть. Прорваться сквозь кольцо не было никакой возможности. Марк не стал даже пытаться, чтоб не получить по хребту прикладом. Затесавшись в толпу зевак, почтительно разместившуюся на безопасном расстоянии, Марк высматривал хоть какую-нибудь брешь в стройных рядах бойцов полиции. Но осада была организована по всем правилам. Мало того что дом окружен со всех сторон, его освещают мощные прожекторы, военные вертолеты барражируют на уровне верхних этажей. Полицейские для острастки постреливают в сторону здания. Много больших окон разбито пулями. Было бы это здание на отшибе да немного другой формы, все происходящее очень напоминало бы октябрь девяносто третьего в Москве. Вот если бы еще водка и танки…
Плохо было то, что Марк не понимал японского языка. Он не знал, каков план действий спецназа, поэтому действовать ему предстояло на свой страх и риск. И первоочередная задача — проникнуть в здание. Судя по тому, как смело стреляли по окнам полицейские, всех не имеющих отношения к учителю Като эвакуировали из дома заблаговременно. Вполне вероятно, что какое-то подразделение находится внутри, чтобы не позволить монахам рассредоточиться по всему дому — тогда выкурить их оттуда будет гораздо сложнее.
Марк совсем не думал о том, как он объяснит свое присутствие здесь, если вдруг к нему прицепятся стражи порядка. Его мысли были поглощены одним: как попасть внутрь. Скученность японской столицы общеизвестна, и это как раз сыграло свою добрую службу. Рядом с осажденным домом стоял почти такой же двадцатиэтажный монстр из стекла и бетона. Между ними не более трех метров пространства. Где-то на уровне пятнадцатого этажа прилепилась к стеклянной стене ярко-желкая люлька мойщика стекол. В связи с осадой соседнего здания беднягу, видно, погнали с работы, не позволив даже опустить нехитрое приспособление.
Марк надеялся только на то, что полицейские во всем мире одинаковы, их интересует лишь объект непосредственной работы, и ничего более.
Марк, обойдя любопытствующих, подошел к зданию-близнецу с другой стороны. Быстро темнело. Уличное освещение и огни реклам создавали впечатление некоего фантастического карнавала. Два рядом стоящих здания в отличие от всех остальных были погружены в темноту.
Слов Марк, как уже было отмечено, не понимал, поэтому команд, усиленных мегафонами, не слушал, но по действиям полиции, избравшей тактику тихой осады и переговоров, догадался, что штурм резиденции Като Тацуо не начинают потому, что в апартаментах новоявленного Христа много заложников.