Пляска дервиша
Шрифт:
Добравшись до дома – путь мне показался сущим адом, – я позвонил «голым пистолетам» и предоставил подробный отчет прошедшего дня. Честно говоря, поднимаясь по лестнице, я втайне надеялся, что Джаич нашелся и глушит сейчас в кухне пиво как ни в чем не бывало. Или же скачет как козел со своей дурацкой скакалкой. Ни хрена! «Пистолетики» тоже приуныли. После столь многообещающего начала наметился резкий спад. Бравый унтер-офицер Джаич бесследно сгинул, а от ефрейтора Крайского ожидать каких-либо существенных подвижек было слишком оптимистично даже для них.
Чуть позже
– Ты где пропадаешь? – набросился он на меня. – Слава Б-гу! Я разыскивал тебя всю ночь напролет.
– Дела были, – хмуро отозвался я. – Я что, уже – обязан перед кем-то отчитываться?
– Да нет… Просто я подумал, что ты тоже… Одним словом, что ты тоже исчез.
– Не исчез пока, как видишь. Вернее, как слышишь. Хе-хе-хе…
– И на том спасибо.
– А зачем это я тебе так срочно понадобился? Опять кого-то из антикварщиков шлепнули?
– Пока Б-г миловал. Просто фрау Сосланд буянит. Требует, наконец, какого-то результата.
– Да пошла она!!!
– Понятно, – вздохнул Горбанюк, – значит, результатов нет. А как там машина?
– Стоит внизу и бьет копытами.
– Я серьезно.
– И я серьезно. Я ведь тебе уже, по-моему, говорил: мы исчезаем, а машины остаются. А вообще-то тебе повезло, что я не исчез, верно? Иначе Лили переложила бы расследование на твои мощные плечи.
– Я – юрист по экономическим вопросам! – взвизгнул Горбанюк.
– А я – бухгалтер.
Судя по тому, как он отчаянно взвизгнул, подобные мысли приходили в голову и к нему. Не зря ведь он всю ночь напролет просидел на телефоне.
Пока мы с ним подобным образом любезничали, Тролль нетерпеливо шастал из угла в угол. Но стоило мне положить трубку, как он тут же попытался взять быка за рога.
– Ну что, убедился в бесплодности этой дурацкой затеи? А что я тебе говорил? Нужно исходить из того, что кто-то из антикварщиков увяз в этом деле по уши. Все эти гуньки, никодимовы, пистолеты…
– Почему же? Мне, например, удалось выяснить, что Никодимов и, очевидно, Гунько – в Боснии. А, значит, оружие свое они продали. Там они наверняка другое получили. Или взяли в бою.
– Ну и что из этого следует?
– А то, что это все же не их художества.
– А чьи?
– Это уже другой вопрос.
Тролль тут же взвился на дыбы.
– Это – единственный вопрос. Понятно? Кто?!!!
У меня и без него после вчерашнего голова ходуном ходила.
– Вот сейчас открою воду в ванной, тогда сразу выяснится, кто?
– У тебя одно на уме, мокрушник чертов!
– Это мы уже проходили.
Я повалился на диван и вроде бы даже успел заснуть, но тут что-то шандарахнуло у самого моего уха. Я подскочил, как ужаленный.
Рядом стоял Тролль с револьвером огромных размеров, не настоящим, естественно, а, как и он сам, воображаемым, но производящим неимоверный грохот. Из дула револьвера вился дымок.
– У тебя что, крыша поехала?! – заорал я.
– А у тебя?! Его товарищ сейчас, может, подыхает где-нибудь, клиентка с пеной у рта требует результата, а он, видите ли, дрыхнет!
– Разве ты не видишь, на кого он похож? – вступилась за меня Малышка. – Способен ли человек в подобном состоянии на что-либо путное?
– Да, вид действительно жалкий, – вынужден был признать Тролль. – Но делать все равно что-то надо безотлагательно.
– Что именно? – уточнил я.
– К примеру, заняться Гройпнером и Бреме.
– А почему не Горовицем?
– Потому что его уже шлепнули.
– Стоит мне заняться Гройпнером и Бреме, как их тоже шлепнут.
– И тем самым подозреваемых останется меньше.
– Вот я и хотел проспать ровно столько, чтобы, когда проснусь, в живых остался только один подозреваемый. Я тебе уже об этом говорил.
– А я тебе тоже говорил, что меня бы это вполне устроило, если бы Юрико при этом остался цел. Ты хочешь, чтобы нашего клиента шлепнули? А его обязательно шлепнут, если он не преступник, разумеется.
– Я мечтаю, чтобы его шлепнули, – сказал я.
– Тогда вруби Джо Коккера.
– О, как ты мне осточертел!
Я выхватил пистолет из-под подушки, бросил его в портфель и выбежал из дому.
Как уже упоминалось ранее, магазины Гройпнера и Бреме были расположены по соседству. В итоге мое наблюдение свелось к следующей схеме: этот на месте, пойду пройдусь туда; этот на месте, пойду пройдусь обратно; этот на месте, пойду пройдусь туда; этот на месте, пойду пройдусь обратно. О! Этого уже нет, нужно немедленно возвращаться назад! О! И этого уже нет! Я долго стоял в растерянности. Хорошо еще, что работали они сперва с девяти до двенадцати, а затем с трех до шести вечера. В шесть часов мне и удалось сесть им на хвост.
Повезло мне необычайно, поскольку оба оказались в автомобиле Гройпнера – бежевой «Тойоте-Короле». Сначала они поужинали в непритязательной забегаловке где-то в районе Александрплац, а я помаленьку превращался в гриль в раскаленном салоне «Твинго». Затем они предприняли пешую прогулку на Мольштрассе. В книжном магазине приобрели карту Берлина. Потом, вернувшись к автомобилю, перегнали его на Фридрихштрассе. Я припарковался на соседней улочке и едва успел заметить, как они нырнули в Дом русско-германской дружбы. Та-ак, русско-германской дружбы – уже интересно.
Приблизившись ко входу, я обратил внимание на большую, пожалуй, излишне красочную афишу, на которой знойный брюнет в экзотическом костюме изогнулся в залихватском прыжке. «Всемирно известный танцор Барри Амарандов! Большие гастроли! Семь дней в Берлине!» – кричала афиша. И, противореча сама себе, выспренне добавляла: «Только у нас! Только сейчас!»
Что ж, сегодня был последний день берлинских гастролей. Я приобрел билет.
Дом русско-германской дружбы представлял собой солидное здание с внушительным холлом, большим уютным залом и множеством дополнительных помещений. Я успел изучить выставку современного русского плаката, полистал несколько томов в магазине русской книги (цены, между прочим, – те еще) и даже заглянул в некий клуб «Диалог», организованный, как выяснилось, русскими эмигрантами. Ни Гройпнер, ни Бреме мне не попадались. Я уже начал было опасаться, как бы мне не пришлось наслаждаться искусством современного танца в гордом одиночестве. Но, видимо, судьба решила надо мной смилостивиться, и после третьего звонка я обнаружил их в зале. И не одних! Между ними устроилась рыжая девица в черном, хорошо облегающем фигуру вечернем платье. Оба обнимали ее за плечи так, что рука Бреме лежала на руке Гройпнера.