Пляска смерти
Шрифт:
Мен вынул из кармана пригоршню папирос и бросил их на стол.
– Имейте в виду, граф, – воскликнул он, – что прошли те времена, когда вы могли держать вашу красавицу под стеклянным колпаком. Мой список скоро будет заполнен. Прошу вас, найдите мне Фогельсбергера.
Он позвонил секретарше.
Граф Доссе удалился к себе в комнату, чтобы часок поупражняться на скрипке – занятие, которым он почти никогда не пренебрегал. Покуда он играл, его собака, великолепная овчарка, лежала на кровати и хмуро рассматривала своего хозяина. Внезапно посреди этюда Доссе прекратил игру и вышел из дому. Он не мог больше усидеть в
Надежда вдруг, нежданно-негаданно, словно по мановению волшебного жезла, увидеть свою возлюбленную буквально опьянила его. Чтобы убить время, он пешком отправился в город.
– Как, по-твоему, Паша, – обратился он к собаке – когда мы получим ответ от нашей Шарлотты?
Собака, которой передалось радостное возбуждение хозяина, тявкала и прыгала вокруг него. Граф Доссе пообедал в городе и, несмотря на усталость, пешком вернулся обратно. Ответа все еще не было.
Телеграмма пришла лишь поздно вечером из Будапешта.
Мен непрерывно держал связь с «Люфтганзой». Он был в веселом настроении и слегка под хмельком. Список приглашенных был уже закончен. Молодые адъютанты находились в приподнятом состоянии духа, лишь один из них злился и огорчался: его невеста наотрез отказалась от приглашения.
Официальная часть праздника началась в семь часов утра и продолжалась до часу дня. Прибыл курьер из Мюнхена, прибыли депутации от разных учреждений и от жителей города; гаулейтеру преподнесли много цветов и вин. В час дня в «Звезде» начался обед, продолжавшийся до пяти часов. Фабиан снова был в числе приглашенных, и на этот раз гаулейтер удостоил его более продолжительного разговора и пообещал посетить Бюро реконструкции, планы которого были одобрены в высших сферах.
Вскоре после того как подали ликеры, Мен исчез. Ему надо было на вокзал – встречать первую из приглашенных дам. Это была майорша Зильбершмидт – разводка, избранница долговязого Фогельсбергера. Он отвез ее в Эйнштеттен и снова отправился на вокзал встречать свою невесту Клару.
– Самолет из Вены будет через двадцать минут в Дрездене. – Этими словами встретил его граф Доссе. Граф был страшно взволнован, услышав, что это единственный самолет на линии. Ему казалось невероятным, чтобы Шарлотта могла прибыть к десяти часам, к началу праздника. Вид у графа был совершенно растерянный, хотя он и улыбался.
– Сейчас мы их там всех расшевелим, – засмеялся Мен и велел соединить себя с «Люфтганзой». В какие-нибудь четверть часа он все уладил. Прекрасная Шарлотта имеет возможность часа два отдохнуть в гостинице. За ней будет послан специальный самолет из Берлина.
Граф Доссе, совсем было упавший духом, облегченно вздохнул. Вскоре он уже разговаривал по телефону с Шарлоттой, прибывшей в Дрезденский аэропорт. В самолете она страдала морской болезнью, но тем не менее хотела продолжать путь.
В эти мгновения не было на свете человека счастливее графа Доссе. Паша прыгал через вытянутую руку своего хозяина, пока не обессилел. Потом, в сумерках, граф, в сопровождении все еще тяжело дышавшей овчарки, стал расхаживать вокруг «замка», чтобы быть на месте, если его позовут к телефону. Легкий ветерок гнал по полям редкие снежинки. Наконец, пришло сообщение, что берлинский самолет сделал посадку в Дрездене, и еще через несколько минут, что он вылетел в дальнейший рейс.
Граф Доссе надел зимнее пальто, – ему все время было холодно, –
В темном небе уже слышался звук мотора, когда автомобиль Мена подкатил к аэропорту, и в ту же минуту граф Доссе заметил в ночном небе красный, стремительно снижающийся огонек. Когда самолет сел, в снопе света, падающего из кабины, закружились снежные хлопья, невидимые до этого мгновения. Граф Доссе узнал Шарлотту по тому, как она ставила ногу на ступеньку, и сердце его замерло. Можно позабыть, как уродлив человек, но что можно позабыть и то, как человек красив, это он понял только сейчас.
Шарлотта выглядела элегантной дамой в своем норковом манто и шапочке с драгоценными аграфами. Но что собственно удивительного, если премированная красавица имеет норковое манто и шапочку с аграфами? Да, да, и премированная не каким-нибудь гимнастическим обществом или яхт-клубом, а жюри, состоящим из двенадцати лучших художников Вены.
– Меховой мешок и одеяла в машине, сударыня, – услужливо ввернул Мен и бросил на счастливого графа многозначительный взгляд, как бы говоря: «Теперь я понимаю, почему вы ее от всех прятали».
Дамы были размещены вблизи «замка» в виллах, предназначенных для гостей. К ним были приставлены горничные и парикмахерши. В момент, когда вошли Доссе и Мен с Шарлоттой, Фогельсбергер пил вермут в холле. Все были в приподнятом настроении. Пробило половина десятого.
XVII
Выносливость гаулейтера была поистине фантастической. С шести часов утра он был уже на ногах, беседовал с сотней людей, битых четыре часа просидел на званом обеде, где выпил две бутылки старого бордо, не говоря уж о различных наливках, потом принял во дворце с десяток посетителей, но, возвратившись к девяти часам в «замок», был так же свеж, как утром. Даже его ржаво-красный пробор имел все тот же безупречный вид. Вернувшись, наконец, домой, он улегся на диван и стал читать приключенческий роман.
После утомительной поездки прекрасная Шарлотта прилегла на часок отдохнуть. Она давно уже поняла, что красота – это профессия и к ней надо относиться с полной серьезностью. Ротмистр Мен любезно назначил ужин на час позже, и граф Доссе обещал вовремя привести Шарлотту. Ведь все равно гаулейтер вряд ли появится раньше двенадцати.
В одиннадцать часов где-то в соседней комнате заиграл квартет, и ужин начался. Мужчины, еще под хмельком после обеда в «Звезде», пребывали в самом веселом настроении, а дамы сразу же перестали стесняться и непринужденно шутили и смеялись. Все они старались разыгрывать из себя дам общества, но очень уж часто выходили из роли. Пожалуй, лучше всего это удавалось майорше Зильбершмидт, происходившей из хорошей семьи. Фогельсбергер уже целый год собирался жениться на ней. Клара, возлюбленная Мена, дочь очень богатого фабриканта, юная хорошенькая девушка, соблазненная Меном, вела себя вначале очень манерно, но вскоре все ее жеманство исчезло; она начала неудержимо и звонко смеяться и уже не могла остановиться. Кроме этих двух дам, за столом сидела еще стройная, элегантная женщина, хозяйка салона мод на Курфюрстендамме в Берлине. Вначале она почти ни с кем не разговаривала и не сводила глаз со своего дружка, молчаливого адъютанта Фрея, в то время как Мен подчеркнуто ухаживал за ней.