Пляска смерти

Келлерман Бернгард

– Не думаю, чтобы в этом была необходимость. Криг засмеялся.

– Ведь вам не хуже, чем мне, известно, что заказы получают только члены этой партии! – воскликнул он.

Фабиан с холодным достоинством сказал:

– Нет, – и, покачивая головой, добавил: – Это мне неизвестно. А если бы и было известно, то я вряд ли стал бы открыто об этом говорить. Не следует верить любым россказням.

Криг посмотрел на него как-то сбоку.

– Вы правы, друг мой, – ответил он уже другим тоном, стараясь быть сдержанным. – Люди болтают сейчас много всякой ерунды. Я буду вам очень обязан,

если вы походатайствуете за меня перед Таубенхаузом. Вы же знаете, что частные заказы сейчас редкость. Ремонт квартиры Таубенхауза занял у меня много времени, но ведь платы за него я требовать не мог. Словом, постарайтесь, если вам нетрудно. Завтра я пойду к Габихту. Сообщите это Таубенхаузу.

На беду Таубенхауз был не в духе, когда Фабиан разложил перед ним проекты Крига.

– Этот Криг, – заявил он, – трус и педант. Мне очень хотелось сделать красивую лестницу в моем доме, но он все не решался приступить к ее перестройке. Это должно стоить тридцать тысяч марок. А мне какое дело, спрашивается? Неужели бургомистр не стоит тридцати тысяч марок? Да, проекты очень милы, милы и аккуратны. Но что можно усмотреть из всех этих чертежей? Из всех этих скучных линий? Я спрашиваю вас, господин правительственный советник, неужто этот Криг никогда не слыхал о перспективе?

– Да ведь это рабочий чертеж, – осмелился вставить Фабиан.

– Но мы-то не техники, не строители. Нам нужно видеть! Скажите Кригу, пусть представит перспективные рисунки, чтобы даже дилетант мог себе что-то представить по ним. До этого мы никакого решения принять не можем.

Перспективные рисунки! «Ведь это делается разве что на миллионных объектах», – сказал ему Криг. У Фабиана работал молодой одаренный художник, искусный во всякого рода зарисовках, о которых Криг пренебрежительно' отзывался: «Реклама и плакат». В конце концов старик поддался на уговоры и стал работать вместе с художником.

– Чего не сделаешь ради двух девочек, которых уж скоро пора и замуж выдавать! – вздыхал он.

Молодой художник, к большому удовольствию Фабиана, прекрасно справился со своей задачей. Как же выглядела теперь пустынная площадь за Школой верховой езды? Можно было подумать, что это рынок в итальянском городе. Живописная толпа теснилась в сводчатых галереях, над прилавками с грудами овощей и апельсинов колыхались цветные зонтики, поодаль фланировали дамы и сновали автобусы, а над крышами простиралось великолепное лазоревое небо.

– Подтасовка фактов, – смеялся Криг, – никогда вы не увидите такого неба в этом городе.

Криг при всех обстоятельствах оставался верен себе.

Фабиан вызвал молодого художника для разговора.

– Вы кое о чем позабыли, – сказал он ему. – И знаете, о чем именно? На всей площади не видно ни одного человека в коричневой форме, а без этого картина современного немецкого города неубедительна. Но ведь это дело поправимое, правда? Кроме того, мы должны окрестить новую Рыночную площадь? Подпишите название: «Площадь Таубенхауза».

Таубенхауз пришел в восторг от творения молодого художника.

– Так вот и должно это выглядеть; теперь можно браться за переустройство. Ведь надо же что-то показать людям. Отлично! Отлично! Криг, как я вижу, уже дал площади и название.

– С вашего позволения, это была моя мысль, – скромно заметил Фабиан.

Таубенхауз снял очки и подышал на них. Он улыбался.

– Весьма польщен, благодарю вас. Но мы окрестим ее иначе. Мы назовем ее площадью Ганса Румпфа, в противном случае нас упрекнут в тщеславии. Через месяц пусть Криг представит мне смету. А как, кстати, обстоит дело с асфальтированием?

Фабиан ежедневно утром и вечером заезжал в свою адвокатскую контору для проверки дел и подписания деловых писем.

Во время одной из этих поездок он вдруг снова увидел крестьянку с желтым платком на голове. Фабиан слышал, что фрау Аликс обошла уже все адвокатские конторы, но никто не решался взять на себя ведение ее дела. Теперь она стояла перед витриной магазина Николаи и, как зачарованная, смотрела на брильянтовую свастику, собственность фрау Цецилии Ш. От восторга она раскрыла рот и уперлась ладонями в стекло витрины. Машина Фабиана в это время остановилась, и он отлично видел ее.

Но в ту же минуту к витрине подкатила другая невзрачная машина, из которой вышли два человека. Один дотронулся до плеча женщины. Увидев этих людей, она испугалась, отпрянула и, пронзительно вскрикнув, бросилась бежать. Но они схватили женщину и втолкнули в машину, несмотря на ее вопли и отчаянное сопротивление. Машина тронулась. Фабиан увидел руки, простертые из окна. И автомобиль скрылся из виду.

XIII

Прошло немало времени, прежде чем Криг приступил к выполнению полученного им заказа. Наконец, все было скалькулировано и рассчитано. На новой площади предполагалось соорудить сорок новых магазинов и складов. Словом, целый торговый квартал. Но Таубенхауза, который, не задумываясь, приказал построить в своей квартире лестницу стоимостью в тридцать тысяч марок, все еще одолевали сомнения. Наконец, Шиллинг, преемник Фабиана, получил приказ купить дом Школы верховой езды.

Но тут возникло новое затруднение, поставившее под угрозу весь план. Школа верховой езды за это время перешла к другому владельцу. Многие годы она принадлежала мельнице и служила складом пустых мешков из-под муки. А месяц назад была продана одному иностранцу, причем купчую оформлял советник юстиции Швабах. Упомянутый иностранец намеревался перестроить школу и открыть в ней кино.

Криг был вне себя.

– Это какой-то рок, – вопил он, воздевая руки к небу. – Подумайте только, месяц назад! Пока мы тут считали и пересчитывали! Да, трудно жить на этом свете!

– Еще рано падать духом, друг мой! – успокаивал его Фабиан.

– Да я готов волосы на себе рвать! – кричал Криг.

Но Таубенхауз неожиданно проявил широту, которой никто от него не ожидал. Он уже свыкся с этим проектом и не пожелал от него отступиться. Швабаху было поручено откупить Школу верховой езды, что ему и удалось после долгих переговоров и уговоров. Иностранец заработал на этой сделке тридцать тысяч марок.

Криг, наконец, вздохнул с облегчением.