Пляска смерти
Шрифт:
Клодия произнесла только два слова:
— Не надо.
На нашей стороне коридора все пододвинулись к нам. За спиной у Менг Дье — отошли дальше по коридору. В смысле все, кроме телохранителей. Охранники при Пирсе и Октавии пошли было к ним, но я покачала головой, и они остались на посту. Около Менг Дье было четыре охранника, и двое из них уперли в нее дула пистолетов. Еще двое разницы не сделают — для нее, но для Огги и его команды — может быть.
Настал один из тех моментов, когда мир будто затаил дыхание. Потому что следующий вздох может
— Не надо умирать так, — сказал Жан-Клод голосом, который прошелся у меня по коже бархатом. Но адресован этот голос был ей, конкретно ей. Я знала, каково это — быть для этого голоса мишенью.
Плечи ее обмякли, глаза на секунду обессмыслились. Этой секундой воспользовался Лизандро, чтобы вынуть у нее из руки нож. Менг Дье среагировала, но поздно.
Она стала поворачиваться, будто хотела отобрать клинок, но Клодия плотно приставила ей пистолет к голове. Менг Дье хватило здравого рассудка остановиться.
— Проверь ее, — сказала Клодия.
Лизандро сунул пистолет в кобуру и обыскал Менг Дье — быстро, умело и очень, очень тщательно.
— В коже ее одежды есть стыки и заклепки. Там кое-что можно спрятать. Разорвать швы?
Спросил он это так, будто вопрос самый обыденный.
— Твое слово чести, что больше у тебя ничего нет? — спросила Клодия у Менг Дье.
Та замялась, потом ответила:
— У меня только один нож был. В этом наряде негде спрятать больше.
Клодия покосилась на Жан-Клода:
— Жан-Клод, тебе решать. Оставить это дело или закончить?
— Ты будешь себя хорошо вести, Менг Дье? — спросил он, на этот раз настолько нормальным голосом, насколько мог.
Она посмотрела на него с такой ненавистью, что можно было усомниться в ее здравом рассудке.
— Я не буду сегодня пытаться никого убить.
Не восторженное «да», но Жан-Клод кивнул.
Клодия подумала, потом шагнула назад и опустила пистолет, но в кобуру не убрала. Не могу сказать, чтобы я ее не понимала.
Лондон встал передо мной на колено, склонив голову. К этому жесту нужны были бы плащ и шляпа с пером — настолько он был старомоден.
— Я снова способен служить моей госпоже, если я ей нужен.
Я не сразу поняла, что он хочет сказать.
— Ты имеешь в виду, снова питать ardeur?
— Да.
Я посмотрела в его очень, очень серьезное лицо.
— Ты знаешь, что если слишком часто будешь служить пищей для ardeur’а, это может быть фатально?
— Да, но я могу питать ardeurкаждые два часа в течение суток без вредных последствий.
Я уставилась на него:
— Ты, конечно, шутишь?
— Зачем бы я стал шутить на такие темы?
— Не знаю, но… Лондон, самые крепкие, самые сильные из тех, на ком я питала ardeur, могут питать его всего два раза подряд с перерывом не менее шести часов.
— Это мой дар, Анита.
— Лондон — идеальная пища для ardeur’а.
— Я тут ломаю голову, как его пропитать и взнуздать, а у нас, оказывается, есть тот, кто может решить эту проблему? И ты мне об этом даже не упомянул?
— А если бы упомянул? — просто спросил он.
Я открыла рот с готовым возражением и тут же закрыла. Если бы он мне сказал, что бы я сделала?
— Я бы тебя обвинила, что ты пытаешься свести меня с Лондоном.
— Поскольку он не желал снова оказаться в плену ardeur’а, я думал, разумнее будет не упоминать о его таланте. Мне казалось, что разговор о такой возможности был бы предательством его доверия, потому что тогда возник бы вопрос о том, чтобы ему стать пищей для ardeur’а. Он был решительно против этого, ma petite.
— В чем минусы такой способности питать ardeur? — спросила я, снова глядя на вампира у моих ног.
— В конце концов пристрастие к ardeur’у возникает у всех, но у меня оно появляется немедленно.
— Ты снова пристрастился?
— Да.
Полный покой был в его глазах, такого я у него еще не видела. Он выглядел счастливее и куда более в ладу с собой, чем раньше. Я подняла глаза — и встретила взгляд Натэниела. Он был мрачен, и у него глаза совершенно не были спокойны.
— Когда только знакомишься с любым наркотиком, у тебя всегда такой счастливый вид, — сказал он.
— А потом? — спросила я.
— А потом сдохнешь.
Глава сорок четвертая
Я все-таки попробовала обнюхать шею Тревиса, но на моем радаре он обозначался как раненая антилопа. Поскольку горло выдирать ему я не собиралась, пришлось это дело бросить. Прикоснуться к руке Пирса — это было как тронуть провод. Хреново. Я заставила Ноэля отвести Тревиса в лазарет в дальней комнате, чтобы он перекинулся и исцелился. Мне пришлось дать самое торжественное обещание, что за это время я не привяжу Пирса или Хэвена, навлекая катастрофу на их прайд. Я обещала и собиралась это выполнить. Не была уверена, что смогу, но собиралась.
Мы вернулись в гостиную и сели, пытаясь пробежаться по списку всех срочных проблем метафизического характера перед тем, как переодеваться к балету.
— У нас уходит время, Жан-Клод, — напомнил Огги.
— Ma petiteсегодня оказалась способной освободить Реквиема от вызванного ardeur’ом принуждения. Мы думали тем же способом освободить тебя, Огюстин. Ты хочешь сказать, что твое освобождение от рабства ardeur’а может подождать?