Пляж исполненных желаний
Шрифт:
Сережа водил меня на высохшее озеро, покрытое черной соленой грязью, и рассказывал, что где-то здесь в глубине лежит самолет, упавший во время войны и утонувший.
– Эта грязь – целебная, – сообщил мой товарищ. И мы вымазались ею с ног до головы. Похожие на двух чертей, бежали мы к морю, чтоб смыть с себя лекарственную грязь, а смывалась она очень трудно…
Железную дорогу восстановили, нам пришло время уезжать. Мы с Сережей условились переписываться; и действительно, написали друг другу несколько писем. Но все-таки слишком разные мы были, летние приключения
В этом году мама решила – мы поедем в Краснодарский край. У мамы много подруг, и все нас приглашают куда-то. Вот две ее приятельницы неизменно отдыхают в Сочи. Подготовка к отдыху занимает у них много времени: они еще с весны ходят по магазинам, рассматривают модные журналы, что-то обсуждают, шепчутся. Покупают купальники, солнцезащитные очки, пляжные сумки, парео, какие-то невозможные зонтики, платья, шорты, новомодные босоножки, специальные кремы и еще кучу всяких интересных вещей. Если мы с мамой заходим в гости к одной из них, перед нами тут же вываливается ворох всякой одежды и обуви, начинаются бесконечные примерки и разговоры полушепотом – это чтобы я не все расслышала. Вот невидаль! Как будто я не знаю! Женщины едут отрываться по полной программе, отсюда все приготовления. В городе у них работа, семьи, дети… И вот наступает долгожданный отпуск, когда подруги позволяют себе все. Благо, деньги у них есть.
Подруги нашептывают маме всякие приятные слова, сулят запретные радости, а она только усмехается в ответ.
– Мам, почему бы нам не поехать с твоими подругами? – спрашиваю я.
– Зовут-то меня одну, – смеется мама. – Ты еще мала для таких развлечений.
Я обижаюсь:
– Ничего я не мала! Мне уже шестнадцать!
Ну, пусть не совсем шестнадцать, но ведь осенью-то будет!
Еще одна приятельница – Ольга, она художница, и уже много лет ездит в одно и то же место, километрах в тридцати от Геленджика.
Каждый раз, возвращаясь, она привозит кучу фотографий, похожих на глянцевые открытки с видами бесконечных морских закатов и горных вершин в туманной дымке. Рассказывает она с неизменным восторгом о пицундских соснах, покрывающих горные склоны, о реликтовом можжевельнике, о енотах, которые совершенно не боятся человека и, если их прикормить, становятся ручными и даже позволяют себя погладить; о ночных песнях шакалов, о смешных и шустрых зверьках – соньках, о звездном небе и бешеных полнолуниях…
И вот мы едем.
Мы – это я, моя мама и художница Ольга со своей племянницей Аней.
У отца в этом году с отпуском не получилось, поэтому он обещал присоединиться к нам позднее, хоть на несколько дней.
Утром он отвез нас к поезду. Мы заняли свое купе, распаковали, как водится, вещи. Я сразу же припала к оконному стеклу. Мимо проплывали городские окраины, вскоре они сменились предместьем – деревенские дома и домики, сады… Поезд вырвался на свободу и заметно набрал ход.
Я отвернулась от окна и посмотрела на Аню. Мы с ней не очень хорошо знакомы. Так, виделись пару раз. Она из другого города, иногда приезжает к Ольге погостить. В общем, ничего особенного. Можно, конечно, сказать, что она симпатичная. Но я тоже не из последних, так что…
Я поймала на себе пристальный взгляд Ани и быстро отвела глаза.
– Девчонки, вы бы вышли пока в коридор, мы полки застелем, – сказала мама.
Я поднялась и вышла, Аня последовала за мной. Мы молчали. Мама и Ольга снова заговорили о фестивале.
Дело в том, что когда мы покупали путевки, нас предупредили о том, что в этом году в хваленом Ольгином ущелье будет проходить фестиваль транс-музыки.
– Вы подумайте, – сказала туроператор, – может, вам лучше в другое время поехать.
– Почему? – удивилась мама.
– Ну, мало ли… может, слишком шумно будет.
– Нет, другого времени у нас не будет, – ответила мама. – Дочь переживала, что ей там будет скучно, теперь, судя по всему, скучать не придется.
Оператор пожала плечами:
– С другой стороны, может, вам понравится. Я предупреждаю потому, что меня директор турбазы просил всех ставить в известность, вот я и ставлю.
Дома я первым делом полезла в Интернет и лихорадочно принялась искать все, что только можно, об этой самой транс-музыке.
Родители толком ничего не могли объяснить. Мама предположила, что это что-то этническое, мол, корни где-нибудь в шаманизме и прочее. Папа только хмыкнул и засомневался, надо ли нам туда ехать.
– Знаем мы, – сказал он, – наркоманов понаедет – тьма. Они не агрессивные, но воровать будут.
В Интернете много чего есть про наркоманов, но меня они не интересовали. Зато я узнала, что в основе транс-музыки действительно лежат древние культы, на меня высыпался целый список совершенно неизвестных мне имен музыкантов и ди-джеев, объявления о выступлениях и концертах. Также я узнала, что подобные фестивали проводятся ежегодно, причем в разных странах. Даже в пустыне Сахаре. Конечно, я поделилась с родителями добытой информацией. Мама расслабилась:
– Я же говорила – этническая музыка, – повторила она.
– Увидишь, – неопределенно пообещал отец.
С постелями было покончено. Мы вернулись в купе и уселись напротив друг друга. Надо было как-то поддержать беседу с молчаливой Аней.
– Ты раньше была на этой турбазе? – спросила я.
– Нет.
– Аня с родителями обычно ездит, – сказала Ольга, – а в этом году ее со мной отпустили.
– Понятно…
– И все-таки мне интересно, – заговорила мама, – если там предполагается провести фестиваль, то почему продают путевки обычным туристам?
– Там две турбазы, – стала объяснять Ольга, – одну выкупили эти самые трансы, а мы будем на другой.
– А ты откуда знаешь? – удивилась мама.
– Звонила нашему директору, – сказала Ольга.
– И что он говорит?
– Ну, он не очень доволен тем, что происходит у соседей, – призналась Ольга. – Там какие-то проблемы у него с устроителями фестиваля, я, честно говоря, не совсем поняла. Ты не волнуйся, Наташа, нас это не касается.
– Хотелось бы верить, – ответила мама.