Плюс-минус бесконечность (сборник)
Шрифт:
— Гуд бай, мистер!
Но тот выскочил следом.
— О-о, вы говорите по-английски!
Савва Саввич по-английски не говорил, и вообще ему было не до разговоров. Он устал и хотел спать. Обо всем этом Данилкин не слишком вежливо сообщил иностранцу. Тот замахал руками.
— Я не хочу возлагать бремя… нет, как сказать по-русски… о-бре-ме-нять. Но нам попутно. О-о, минута!
На тротуар просочилась полоска света: дежурная булочная была открыта. В ней отоваривали хлебные карточки рабочим
— Будьте немножко подождать, — умоляюще произнес иностранец, — я хотел разменивать банкнот.
«Нашел дурака, — подумал Данилкин со злостью. — Стану я дожидаться!»
— Идите, — проговорил он вслух. — Только побыстрее, я спешу.
Но иностранец словно разгадал его мысли.
— Там… эта… как верно говорить… о-че-редь. Похраните, пожалуйста! Момент!
Вероятно, Данилкин и стоявший у его ног чемодан являли собой столь необычайное зрелище, что вышедший из-за угла постовой милиционер прямо-таки остолбенел.
Московская милиция делилась в то время на три характерные части. Первая — мужчины за пятьдесят, не подлежавшие отправке на фронт; вторая — списанные из армии по ранению или контузии; третья и, пожалуй, наибольшая — молодые женщины. Постовой принадлежал к первой. В нем легко было распознать старого солдата. Вероятно, он участвовал еще в русско-японской войне.
Ветеран продолжил обход, а Савва Саввич переминался с ноги на ногу, постепенно приходя в бешенство.
«Вот и делай людям добро! Меценат! Теперь болтайся тут из-за тридцати копеек!»
Прошло десять минут, пятнадцать… Из проходной поодиночке и группами выходили рабочие: окончилась смена. И снова появился милиционер. На этот раз он был преисполнен решимости.
— Предъявите документы, гражданин.
Данилкин привычно полез в карман и обмер: бумажник исчез…
«Неужели забыл на столе? А может, дома?» — лихорадочно соображал он, ощупывая карманы.
— Та-а-к… Нет, значит, документиков? А в чемоданчике-то что?
Данилкин начал путано объяснять, что чемодан не его, а иностранца, ехавшего с ним в трамвае и сейчас разменивающего сторублевку.
Милиционер слушал с недоверием.
— Ишь ты, сто рублей! Стибрил чемоданчик-то, признавайся!
— Да как вы можете! — задохнулся Савва Саввич.
Из булочной вышел иностранец. Данилкин бросился к нему, схватил за рукав клетчатого пальто.
— Не совестно вам! Из-за тридцати копеек я потерял полчаса, да еще…
— Вы сумасшедший! — на чистейшем русском языке воскликнул иностранец. — Что вам от меня нужно, я вас впервые вижу!
— Пройдемте, гражданин, — сказал милиционер Данилкину.
На краю тротуара близ булочной сохранилась с дореволюционных времен чугунная тумба. Когда-то
— Пойду только вместе с ним!
— Я атташе посольства, — заявил человек в шотландке. — На меня распространяется дипломатический иммунитет. Согласно международному праву дипломата нельзя арестовывать.
Вокруг стали скапливаться люди, выходившие из проходной.
— А может, он и не дипломат вовсе, а шпион!
— Разобраться бы надо, — послышались возгласы.
— Пойдемте и вы, гражданин хороший. Видите, что получается, — попросил милиционер. — Я в этом вашем… мунитете не смыслю. В отделении проверят и быстро вас отпустят. Стоит шуметь-то?
— Подчиняюсь насилию, — ледяным тоном проговорил дипломат.
За перегородкой в отделении милиции сидел лейтенант с подвязанной на черной косынке рукой.
— Так что, жулика пымал, товарищ начальник, — вытянувшись в струнку, доложил постовой. — Чемодан свистнул у кого-то и при задержании гражданину подсунуть хотел, да не на того нарвался. А документов при нем, при жулике-то, нету.
— Ваш паспорт, — обратился лейтенант к иностранцу. — О, дипломат… союзник… А чего вы со вторым фронтом тянете?
— Я могу быть свободен?
— Товарищ лейтенант, — взмолился Данилкин, — уверяю вас, чемодан его. Может, он действительно дипломат, но скорее всего, документы поддельные. Что понадобилось ему ночью на Бульварном кольце? Смотрите, не упустите диверсанта!
Лейтенант заколебался.
Две девушки в темно-синих беретах и серых гимнастерках, перетянутых ремнями, с любопытством прислушивались.
— Надо открыть чемодан, — предложила одна из них, — и посмотреть, что в нем.
— Ключа-то нет, — сказал лейтенант. — Взломать что ли?
— Рано взламывать, — возразила девушка-милиционер. — Если этот тип, — она кивнула на Савву Саввича, — увел чемодан, то ключ остался у владельца. Тогда придется ломать. Но прежде, на всякий случай, надо обыскать гражданина дипломата…
Иностранец возмущенно вскочил.
— Я протестую! Вы ответите за нарушение дипломатической неприкосновенности!
Но тут взорвался лейтенант. Он тоже вскочил и ударил кулаком здоровой руки по столу.
— И отвечу. Терять мне нечего, дальше фронта не пошлют!
У дипломата ключа не нашли, он оказался во внутреннем кармане меховой жилетки Данилкина. Уходя, иностранец оглянулся и — Савва Саввич мог поклясться в этом — подмигнул ему.
«Я пропал…» — подумал Данилкин обреченно.
— А вдруг взорвется? — сказала вторая девушка и отодвинулась.
Лейтенант приложил ухо к чемодану. Внутри было тихо.