Плюс пятнадцать ради успеха
Шрифт:
А там у нас где-то вино оставалось… и сыр… и конфеты… И сериал как раз повторяли…
В общем, все условия, чтобы отвлечься от мыслей о зверинце и зоопарке!
— Ты давай, Ев… — сделав потише звук в телевизоре и обхватив ножку бокала, попросила Лариса. — Расскажи еще раз про нашего мальчика. Пока он не вырос, он такой милый! Давай лучше поговорим про хороших мужчин!
— Давай, — согласилась я.
И снова отметила, как она мимолетно упомянула: про нашего мальчика…
И не стала ее поправлять. Хотя
Ох, как бы завтра разговор прошел так, как надо…
О-хо-хо…
Хотя я верила, что мои родители не подведут. И что я не подведу рыжего мальчика. Мальчика, у которого в десять лет и при таких жизненных обстоятельствах гораздо больше сил, чем у взрослого мужчины. Мужчины успешного, успевшего многого добиться. Но так и не нашедшего в себе смелости признать симпатию к женщине, которая имела наглость так сильно не походить на других.
Думается мне, Корнев еще пожалеет о том, что случилось сегодня. И я не имею в виду подарки.
Глава № 37
Утром, когда я собиралась к родителям, Лариса еще спала. Оставив ей записку, что отправилась на важную встречу, а потом в больницу, но буду рада увидеть ее вечером в замечательном настроении, я ушла.
И по дороге мне все казалось благоприятным знаком. И то, что черный кот перебежал перед самым носом — а почему бы и нет? Кот был с серыми подпалинами на боку, пусть и практически незаметными. И то, что Мурзика не наблюдалось, а то бы нагнал на меня тоску своим вечно голодным мяуканьем. Кстати, кота не было видно уже давно… И то, что маршрутка была полная под завязку — это хорошо, это как сплоченный коллектив, как у мушкетеров «один за всех», это…
Это жарко, потно и от некоторых немного воняет.
В общем, мысленно я несла полный бред, потому что на самом деле все выглядело с точностью до наоборот и приметы, все как одна, готовили меня к неприятностям. Но я заставила себя думать в позитивном ключе. В тот день я даже привет от пролетающей мимо птички просто вытерла с сумочки влажной салфеткой и приняла за хорошую весть. Конечно, я помнила, что по поверью это к деньгам, а хорошая весть — это прилетевший в ладонь тополиный пух. Но тополя отцвели, а птицы остались. Надо же их как-то пристраивать к хорошим приметам!
И потом, я с детства помнила правило: как ты лодку назовешь, так она и поплывет. Потому исключила мысли о неприятном и просто радовалась и улыбалась этому миру. Такому доброму. Такому великодушному. Такому…
Ну, надеюсь, этой похвалы миру хватит. А то подумает, что уже все мне дал и в дальнейшем помогать перестанет!
Придя к родителям, я долго пыталась начать, подбирала слова, а потом набралась храбрости и завела разговор о Прохоре. Сначала напомнила, какой он веселый и смелый, и вообще молодец, а уже потом коснулась темы, что… ну не можем же мы отдать такого хорошего мальчика кому-то другому! Или, еще хуже — позволить ему вернуться в детдом!
— Твои предложения? — переключилась на деловой
— Усыновить, — я смело взглянула в глаза не маме, а скорее — судье в данный момент.
— Усыновить… — задумчиво протянул папа и перевел взгляд на маму.
— Ну… да, — повторила я. — Мы ведь можем?
— Можем, — поддакнула мама и замолчала, продолжая лисицей смотреть на папу, а тот…
— Приведи аргументы, — подсказал мне с улыбкой.
— Одну минуту! — возбужденно воскликнула я, подскочила взволнованно из-за стола, за которым мы обедали, и чуть-чуть поклонилась. — Одну минуту, ваша честь!
«Ваша честь» осталась совершенно серьезной, сидела ровно, как на одном из своих заседаний в суде и пыталась охладить меня взглядом. А я начала приводить аргументы, попутно бросая взволнованные взгляды на папу. И вопреки тому, что он — прокурор, а я взяла на себя роль адвоката, подпитывалась его одобрительными кивками, приподнятой вовремя смоляной бровью и едва заметной усмешкой.
Папа… Мой папа видел мальчика и уже был на моей стороне, а вот для мамы Прохор — пока чужой. И я так хотела, чтобы они познакомились, так хотела, чтобы она тоже его полюбила, чтобы просто посмотрела в его глаза и поняла, что он наш, Соколовский…
— Кирилл, что там с визитами? — выслушав мои доводы, мама перевела взгляд на папу.
— Все закрутилось — теперь это трудно остановить, так что все можно, — озвучил выводы папа.
— Мам? — поторопила ее с ответом.
— Я тебя услышала, Ева. Но ты пришла к этому решению тоже не за один день. Думаю, будет справедливо дать и мне время узнать этого мальчика и проникнуться к нему такой же симпатией, как вы с папой.
— Конечно! — горячо поддержала я. — Но если у тебя не получится… Я в это не верю, но вдруг? Прохор может жить у меня. Мне уже девятнадцать, я вот начала зарабатывать и…
— И осенью продолжишь учиться, — безапелляционно постановила мама, а потом поднялась и взглянула на меня смеющимися и такими родными глазами, полными теплоты. — Едем знакомиться?
И мы поехали. Не откладывая. Набрав с собой вкусностей, которых вдоволь наготовила мама.
Всю дорогу я ужом крутилась на заднем сиденье, старалась не волноваться, а не могла. Я знала, чувствовала, что мама полюбит мальчика — иначе и быть не могло. Это ведь моя мама! Но да, я допускала мысль, что она просто может не захотеть возиться с чужим ребенком. Она и папа достаточно молоды, чтобы родить еще одного своего, и если бы они хотели этого…
И вдруг я заметила, как папа посмотрел в зеркало и подмигнул мне. И тут же успокоилась, потому что поняла, что он хотел мне сказать. И подмигнула ему в ответ — он прав. Если маме надо чуть больше времени — мы ей его дадим. Нам чуточку проще, мы ведь с папой уже решение приняли.
Когда мы подъехали к больнице, папа взял пакеты с едой, и повел маму к мальчику. А я отвлеклась на звонок Ларисы, которая поставила меня в известность, что вечером ее дома не будет и чтобы я не волновалась по этому поводу.