Плюс пятнадцать ради успеха
Шрифт:
Как ни странно, но большую часть заданий мне удалось закончить сегодня. Конечно, еще достаточно оставалось, но когда Лера заметила, что я никуда не спешу, сама меня отпустила.
— А как же работа? — я кивнула на стопку документов, к которым еще даже не подобралась. — Мне еще часа три-четыре, и я все успею!
— Эм… — Лера смущенно улыбнулась, — вообще-то это было задание на неделю вперед…
— Как это? — опешила я.
— У меня все не было времени решить, что переключить на тебя, а в субботу это время образовалось, и я разошлась, как видишь, отвела душу. Все, Ева, иди домой, не мучай мою совесть.
— Хорошего вечера, — с улыбкой и от всей души пожелала своему руководству и, выключив компьютер, вышла на волю.
Свежий ветер свободы мне мерещился уже в коридоре. Прикрыв глаза, впитала в себя это ощущение, но потом стала различать духи и одеколоны сотрудников, которые уже проходили, чихнула возмущенно и направилась к лифтам. Кстати, судя по обилию ароматов и тому, что уже было ближе к половине седьмого, я думала, что большинство сотрудников успели разъехаться. Но куда там!
Все было по-прежнему: у двух лифтов наблюдалось столпотворение, а один лифт пустовал. Изменилось только одно: мне почему-то катастрофически не хотелось идти к свободному лифту — вот не хотелось, и все. А за мной следили не удивленно, как поначалу и не с завистью и недоумением, как после моей десятой поездки в лифте для руководства. А с каким-то злорадством и ожиданием. Многие взгляды буквально подначивали: ну же, ну!
И, что самое странное — когда один из лифтов приехал, в него не сел ни один человек. Все ждали, когда я подойду к третьему лифту.
— Ева! — попытался о чем-то предупредить меня тот самый парень из аналитического, но на него зашикали, и он замолчал, опустил голову, чтобы не видеть меня.
Так, с опущенной головой, его и впихнули в лифт, и отправили вниз, чтобы не мешал представлению.
Я могла воспользоваться лестницей, но не стала. Мне хотелось узнать, чего добиваются эти люди. С чего хотят посмеяться. А уже потом начать действовать, ведь все равно не успокоюсь, пока все не выясню. А еще мне не хотелось, чтобы они не думали, будто я испугалась.
Это внешне я — хлюпик, а так… Упрямая, невозможная, наивная и не думающая о себе — так бы сказала Лариса, если бы могла меня сейчас видеть.
Ну что ж, она во многом права.
Сделав вид, что ничего не замечаю и мне все равно на шепотки за спиной и жгучие взгляды, я подошла к лифту и нажала на вызов. Послышался первый смешок, шепот стал громче. Лифт на все это ответил молчанием, как и я.
Я снова нажала на вызов.
Лифт не проявил ни единого признака жизни, а я постаралась не проявить непонятной обиды и убедить себя, что все правильно. Да, так правильно. Я ведь не руководство, да и штраф платить не хотела, и они что-то изменили, они что-то сделали с лифтом, чтобы его не могли вызвать все, кому этого хочется.
Ну что ж…
Я не собиралась ждать, когда начну глохнуть от явного смеха и уже не шепота, а голосов, веселых, язвительных. Я так же не собиралась дожидаться у закрытой двери электронной махины, когда придет кто-то из высшего руководства, и, уехав у всех на глазах, опустит меня морально гораздо ниже подземного паркинга.
Вздернула голову, развернулась, чтобы уйти и почти соприкоснулась телом с Ковальских.
— Почему
Вручив мне карточку, он мягко подтолкнул меня внутрь кабины, а сам, перед тем, как войти следом, обернулся, посмотрел на сотрудников, и…
Молчание, которое установилось с его появлением, разбавилось громкими вскриками, слоновьим топотом несущихся к лестнице и чьим-то обещанием потерять сознание, вот прямо здесь и сейчас, потому что это ведь невыносимое напряжение, и все так неожиданно!
— Спуститесь для начала на первый этаж, — холодно посоветовал этой даме Ковальских. — Там больше шансов найти кого-то из сердобольных. Здесь же, судя по всему, не просто пройдут мимо, а еще и наступить постараются. Был рад узнать многих из вас получше. Всем хорошего вечера.
Ковальских зашел в лифт, нажал на кнопку первого этажа и повернулся ко мне. А мне вдруг стало так весело, что я не удержалась и рассмеялась. Он ничего не спрашивал и не говорил — наблюдал за мной со спокойной улыбкой.
— Хорошего вечера… — повторила его слова, отсмеявшись. — Да какой тут хороший вечер? У многих из них будет явно нервный вечер и бессонная ночь!
— Ничего, им на пользу, — Ковальских не проникся состраданием к пострадавшим от его ледяных угроз. — Если используют это время, чтобы хорошенько подумать, могут даже избежать увольнения.
— А… — опешила я. — Вы что, хотите их всех уволить?!
— Соблазн велик, — совершенно серьезно ответил Ковальских. — Но мне тоже надо хорошенько подумать.
Скрестив на груди руки, он неожиданно усмехнулся, а, заметив, что я начинаю нервничать, пожалел и добил:
— А ты, Ева? Положение ты не исправила. Жертву Ирине Матвеевне, за которой я ее направлял, взять не позволила. И я трактую это в свою пользу. Я расцениваю это, как знак, что ты готова к тому шагу в двадцать пять сантиметров, о котором я говорил. И если так…
Шагнув вперед, Ковальских склонил лицо к моему…
Глава № 41
Я невольно дернулась назад и… замерла. Его глаза были так близко, что я не только увидела, а практически услышала тихий треск зеленого льда, за которым он привычно прятал живые эмоции.
А сейчас на меня открыто смотрело желание, замешанное на таком коктейле, что стало трудно дышать. И думать. По крайней мере, я списываю на это свое странное поведение. Вместо того чтобы холодно отстраниться или начать истерично колотить по стенам и жать на все кнопки подряд, я с интересом всматривалась в мужчину.
И ждала. И вдыхала его дыхание. И позволяла дышать своим.
Не знаю, в какой момент он разомкнул руки, но они перестали играть роль барьера и прикоснулись к моим волосам, провели по скулам, опустились к губам, но под тяжелый разочарованный вздох поднялись вверх, к глазам, вынуждая сомкнуть ресницы. И так, в темноте, не отвлекаясь на мишуру, заставляли чувствовать, и, как ни странно, одновременно видеть.
Его. Настоящего.
Кто же он и какой? Пока у меня не было полной картинки — только паззлы, иногда настолько противоречивые, что было трудно увидеть за ними одного человека.