Плюшевые самураи (сборник)
Шрифт:
Мне ничего не было ясно. Но я решил принять правила игры.
– Почему не в госпитале служишь, а на передовой, под огнем?
– Так уж сложилось, – потупила глаза девушка. – Не поладила кое с кем. Знаете, бывает…
– Раненых с поля боя должны выносить мужчины-санитары. Разве нет?
– Кто же воевать тогда будет? Раненых таскать и девчонкам под силу. А вы воюйте.
Откуда-то с новой силой потянуло гарью. Как бы нам не задохнуться в этом погребе.
– Уходить надо, Маша. Тебе надо уходить. Я пережду.
– Нет, товарищ капитан. Я вас не
Что это за обращение – «товарищ», и на «вы»? Пытается шутить? Сама боится? И что она, в конце концов, здесь делает?
– Это приказ, Мария. Уходите. Немедленно.
– Медсестры не в вашем подчинении, товарищ капитан. Да и засыпало землянку. Дверь не открывается, я хотела выглянуть. А щель бревнами завалило. Из пушки соседний дом разнесли.
– Что ж, значит, судьба.
Сил спорить у меня не было. Я попытался перевернуться на бок. Получилось, хоть и с трудом. На полу, на куске брезента, заметил черную коробочку и наушники. Да это же плеер Старостина! Поручик оставил его в укрытии. И правильно – в окопе нужно слушать звуки боя. Музыка отвлекает и может погубить. Но лучше бы он оставил здесь пакет первой помощи…
– Вы поспите, товарищ капитан.
– Давай на «ты», Мария? Мне неудобно – не настолько я тебя старше. А ты мне еще и жизнь спасла.
– Хорошо, давай на «ты», Никита. А что жизнь спасла – так для того ведь я и служу. Да и громко это сказано. Ты, может, и без меня выбрался бы.
– Мне и правда память отшибло, наверное. Не помню, как я здесь очутился, – солгал я. – Ты из какого подразделения?
– Из медсанбата, откуда же еще? Тринадцатая гвардейская стрелковая дивизия. А ты не наш, что ли? Откуда? Из сто девяносто шестой стрелковой?
– Не помню. Не знаю.
Девушка подозрительно взглянула на меня, наморщила лобик.
– Что-то хоть помнишь? Призвали тебя когда?
– Да вот, буквально несколько дней назад.
– А до этого что же? По брони на заводе работал?
– Не на заводе. В градоуправлении.
– А… Из Москвы?
– Нет, из Ростова. А ты откуда?
– Из Кривого Рога. На Украине. Немцы его давно уже захватили.
– Так мы с немцами воюем, Маша?
– С фашистами, – лицо девушки стало еще более настороженным. Словно она ожидала от меня какого-то подвоха.
– Но фашисты же, вроде, в Италии? Слово итальянское…
– И в Германии тоже фашисты. Ты спи, капитан. Спи. Потом поговорим.
– Нет, спать я не хочу. Вдруг враги нагрянут? Хоть какое-то оружие у тебя есть?
– Нет.
– Клинок мой тоже в поле остался?
– Не знаю. Не видела. Автомат покорежило, больше ничего не заметила.
Толку от серебряной шпаги мне сейчас не было никакого, вряд ли я смог бы вытащить ее из ножен, но потеря меня очень огорчила. Если придется умереть – не хотелось делать это как безродному псу, безоружному.
– Посмотри, может, найдется что-то в укрытии? И подай мне, пожалуйста, плеер – он, наверное, работает.
Мария поднялась, прошла в другой угол землянки, наклонилась. Хорошая фигурка, но ведь совсем еще девчонка… Куда ей на себе
Вернулась с гранатой в руке. Граната была странной – большой, гладкой. И не противотанковая, но и противопехотных таких я не встречал. Может быть, персидская? Но откуда она здесь могла взяться?
– А плеер, Машенька?
– Что это такое, Никита?
Мне опять стало не по себе. Как молодая девушка может не знать, что такое плеер?
– Ты его не заметила? Вон, коробочка в углу.
Девушка дала мне коробочку и наушники.
– Рация? – восхитилась она. – Или миноискатель? Не может быть рация такой маленькой!
Не может? Почему же не может? У Старостина какой-то старорежимный плеер, с компакт-дисками, внушительных, я бы сказал, размеров. Я бы себе купил цифровой, если бы имел привычку слушать на улице музыку, раз в пять меньше. Но на вкус и цвет товарища нет.
– Это проигрыватель, – ожидая, что девушка рассмеется, объяснил я. – Слушать музыку. И, кстати, где-то у меня был телефон. Совсем забыл… Надо позвонить своим.
Действительно, с этой суетой, с Машей, которая меня то удивляла, то пугала, я перестал ориентироваться в ситуации. Чего проще – достать трубку и позвонить Сысоеву? Им сейчас не до меня – но, может быть, я смогу встать? И надо предупредить их, что на полигоне гражданские… Хотя какая же Маша гражданская? Утверждает, что служит… Ничего не поймешь!
Пошарив по карманам, телефона я не нашел. Неужели выпал?
Мария смотрела на меня жалостливо.
– Совсем тебе плохо, Никитушка. Разве может телефон в кармане помещаться? Нет у нас линии связи. И телефона нет. Но ничего, наши высоту отобьют – выберемся.
Спрашивать, зачем нашим отбивать высоту, я не стал. Бесполезно. Эта девушка не имеет ни малейшего понятия о том, что творится здесь. Или я действительно потерял память и воображаю невесть что, а мы вовсе не в степях под Царицыным, и воюем не с ограниченным контингентом персов, а с Германией, или с Италией. Правда, невероятно, что немецкие или любые другие европейские войска дошли до Волги – а значит, мы на Днепре, или на Дунае, или на Висле…
– За Волгой сейчас спокойно, – словно специально опровергая мои умозаключения, проговорила Мария. – Урожай собрали, который остался, жара спала. Скоро дожди пойдут – и завязнут немцы. Зима заморозит, стужа скует…
Я включил плеер. Старостин нарезал диски сам – рассказывал об этом еще перед боем, совал мне плеер. Но настроения не было… Первой заиграла песня «Мельницы».
Позабытые стынут колодцы,Выцвел вереск на мили окрест,И смотрю я, как катится солнцеПо холодному склону небес,Теряя остатки тепла…