Плюшевый свидетель
Шрифт:
Александр решил вмешаться в разговор:
– Но почему же он не отдал эти снимки тем, кто на них запечатлен? Ты не спросил его об этом?
– Спросил. Он сказал, что не так давно у него исчезла пленка, а потом вот обнаружилась… Я и сам понимаю, что все это довольно странно, но фотограф не фальшивый, настоящий, у него при себе имелась огромная пачка снимков, а в коридоре он оставил большую коробку с плюшевыми игрушками. Да и сам я вспомнил, что видел его в парке. Так что с фотографом все в порядке. Он в свое время тоже лечился у Нагаева и очень уважал его. А когда узнал, что его убили, вспомнил, что видел его несколько раз в парке, когда тот разговаривал с людьми. Но больше всего ему запомнилась женщина, вот эта женщина…
– Я? – Вера ткнула себя пальцем в грудь. – Он запомнил меня? Но почему? Что такого особенного я делала?
– Он сказал, что вы громко кричали во время разговора и что доктор Нагаев вас успокаивал. Ведь вы же сами только что подтвердили, что на снимке – вы.
– Да, это я… Но это монтаж. Я никогда прежде не видела Нагаева… Саша, скажи ему, он меня не слышит, не слышит! Да и зачем мне было его убивать, скажите?! Какой прок мне?
– Его квартира ломилась от дорогих антикварных вещей. Он был состоятельным человеком. Уверен, что в доме были и наличные деньги.
– И что, его ограбили?
– Да, часть вещей, картин украли, деньги, судя по всему, тоже… А это немалые деньги… – Сергей Котельников смотрел на Веру, не отрывая взгляда. И вдруг, нехорошо усмехнувшись, добавил: – Вам на квартиру, Вера, хватило бы… В момент задержания в вашей квартире, Вера, мы нашли свежие газеты по недвижимости… Если вы официально безработная и у вас нет денег даже на адвоката, то зачем вам покупать столько газет и подчеркивать самые дорогие квартиры? Откуда деньги, откуда?
Вера закрыла глаза. У нее не было слов…
И тут до нее снова донесся голос Котельникова, прозвучавший подобно грому:
– А как вы, Вера, объясните эту запись?
Перед ее глазами оказался блокнот, тот самый новый блокнот, в котором она утром, в день ареста, записывала пункты ее наполеоновских планов, и мелкая вязь безнадежно-предательских слов: «Скупка. Антиквары. Позвонить Марине».
Глава 11
Двенадцатый километр
Его угнетала мысль, что Вера больна. Это означало признаться самому себе в своей душевной слепоте. Но уж слишком многое указывало на то, что это именно его возлюбленная, Вера, замешана в убийстве, если не сама убийца. Фотография. Она узнала себя, а ведь могла бы сказать, что это не она, просто пальто похожее… К тому же женщина со снимка сидит почти спиной к фотографу, и лица ее практически не видно, только рыжая прядь волос. Но эта женщина разговаривает с убитым Нагаевым.
Александр ехал домой, ему надо было немного отдохнуть, приготовить еду для Веры, вернуться в прокуратуру и попросить Котельникова передать Вере ужин. Он не оставит ее, даже если выяснится, что это она убила Нагаева. Женщины просто так не убивают. Возможно, у нее были на то свои причины, о которых она не захотела говорить. Да и зачем так сразу открываться, подставляться, если улик все же маловато. Ведь на квартире Нагаева нет ни одного отпечатка ее пальцев… Но это слабое утешение. Пистолет! Человек, совершивший убийство, не станет держать его дома. Значит, его все-таки подкинули. Что касается объявлений о недвижимости и записи об антикваре, то и здесь все можно объяснить желанием Веры разменять квартиру или продать что-нибудь из ценного, что у нее имеется. Почему она подчеркивала самые дорогие квартиры? Просто так, отмечая про себя, что вот именно эти квартиры ей как раз и не по карману. Может, она в каком-то порыве помечала эти объявления, страдая от безысходности, а не наоборот. Если бы она убила Нагаева и похитила его дорогие антикварные вещицы или картины, то вряд ли стала бы записывать в блокнот даже слово «антиквар». Если только она действительно не больна. Лишь сумасшедшие совершают странные поступки, способные загнать их в тюрьму. У них своя логика. Но он еще успеет спросить Веру об этих записях и объявлениях.
Теперь Собакин… Надо бы поговорить с ним и расспросить о звонках Нагаеву. Все, что он знает. Объяснить ему, кем Александр приходится Вере, ничего не утаивая. Он поймет.
Александр открыл дверь своей квартиры и остановился на пороге. Опустил на пол тяжелые пакеты с продуктами. Ему не хотелось туда входить, не хотелось снова видеть эти угрюмые стены, немытые окна, запущенную кухню. Он по мере сил старался поддерживать чистоту, мыл посуду, пылесосил, но делал это, прилагая невероятные усилия воли, и каждый раз поражался, откуда набирается столько грязи и пыли. И это просто удивительно, что в тот день, когда он впервые привел сюда Веру, квартира накануне была вымыта и проветрена. Как бы он был счастлив, если бы Вера поселилась здесь, оставив своего мужа вместе со своим прошлым, и начала новую жизнь вместе с ним, Александром Мещаниновым! И все это могло оказаться близкой реальностью, если бы не смерть психотерапевта. С одной стороны, получалось, что это именно он свел Веру и Александра, но с другой – он же их и разлучил. И один бог знает, как долго продлится разлука.
Он все же внес пакеты в дом, переоделся, помылся под душем и принялся готовить ужин. Курицу он разрубил на большие куски, обмазал майонезом и сунул в духовку. Картошку почистил и поставил вариться. Достал из морозилки замороженную землянику и сварил компот. На это у него ушло два с половиной часа. Была уже почти ночь. Он перезвонил Котельникову и, убедившись, что тот еще на службе и, похоже, еще не скоро отправится домой, поехал к нему. По дороге купил Сереге пива и прямо из машины позвонил Захару Собакину – попросил о встрече. «Ты что это повадился мне по ночам звонить?» – недовольно буркнул Собакин, но Александр знал, что его примут, выслушают и даже постараются помочь. Собакин был человеком редкой доброты, хотя с виду казался надменным и даже грубоватым.
– Ну, старик, ты и влип, – сказал Александру с порога Котельников, выглядевший уставшим и сонным. – И надо было тебе в тот день оказаться в парке?
– Надо, надо… Я понимаю, что только все усложняю, но Вера не могла убить. Дай ей время, чтобы она немного пришла в себя, и тогда она ответит тебе на все вопросы…
– Да она уже ответила. Когда прошел шок, она сама попросилась поговорить и рассказала мне еще более фантастическую историю о том, как она решила оказать посредническую услугу одной случайной дамочке, мечтающей о большой квартире. Я даже проверил, позвонил по тому телефону, что нашел в Верином блокноте, позвал Анну Чаплину и спросил, не хочет ли она купить четырехкомнатную генеральскую квартиру в старом доме в районе набережной. Так эта Чаплина просто застонала от счастья, когда услышала мою трепотню… Похоже, твоя Вера на самом деле таким образом просто хотела поправить свое материальное положение. А что касается антиквара, то у нее на самом деле есть старинное кольцо с изумрудом. Она решила прицениться, выяснить, сколько оно может стоить… Но и это не все новости. Пока я ездил к ней домой, чтобы увидеть это кольцо…
– Ты ездил к ней?!
– Работа у меня такая… Я же должен был проверить. Так вот. В мое отсутствие позвонила какая-то женщина и сказала, что вещи, вынесенные из квартиры доктора Нагаева, завернутые в старое покрывало, лежат под ивой, возле пруда на двенадцатом километре по московской дороге. Что они все описаны звонившей, и копия этой описи отправлена в местный художественный музей. Поскольку у доктора Нагаева нет наследников, все сокровища, по ее глубочайшему убеждению – цитирую – «должны быть определены именно в музей, а не разворованы работниками правоохранительных органов». Еще две копии описи она отправит или уже отправила в газету и прокуратуру. Больше она, понятное дело, ничего не сообщила: ни где нашла эти вещи и, главное, откуда она знает, что все это принадлежало именно Нагаеву. Но если она не очередная сумасшедшая и вещи действительно найдутся, то можно будет предположить, что они если и были украдены, то преступник плохо их спрятал. А звонившая нам женщина нашла их, узнала в них вещи Нагаева и сообщила нам. Я даже не удивлюсь, что это одна из клиенток доктора, которая бывала в его доме и видела эти вещи.
– Но как можно случайно найти зарытые в землю вещи на двенадцатом километре?
– Понятия не имею.
– Ты еще никого не отправлял туда? Ничего не предпринимал?
– Как же, отправил Славку, опера, он самый честный, на него можно положиться. Мы нашли мощные фонари, лопату, и теперь вот сижу, жду, когда он мне возвонит… И если это правда, то, что сказала тетка, то после обследования этих ценностей на предмет отпечатков пальцев и прочего мне уже будет проще работать с твоей Верой. Между прочим, она изменилась после встречи с тобой. Ты словно вдохнул в нее жизнь. Если раньше она вела себя так, словно ей все до лампочки, и на лице ее было написано, что она готова прямо сейчас сесть в тюрьму, то сейчас она рвется на свободу.