Плюсик в карму
Шрифт:
Над конечным результатом ржал сам Пашка, Митяй, обе русских тети и сама мадам Ирота. Она деликатно прикрывала рот холеной ручкой, но смеялась в голос. Голову парня словно длинноворсой коричневой цигейкой облепили. Волосики, все абсолютно одинаковой длины, жизнерадостно перпендикулярили во все стороны.
– Меховой лошарик, – констатировал Пашка между всхлипами. – Давай, тёть Сим, покажи класс этим диким людям.
– Как я тебе класс покажу, балбесина? Ножницы одни, и те тупые. Даже бритовки сраненькой нет, не то что машинки. Это женский салон, Паша, же-енски-ий!
– У меня есть, – Пашка смущенно покосился на Олю, – я вот прикупил себе…
Ольгу передернуло – настоящая опасная
Пока Сима стригла, Ольга решительно атаковала Ироту. Та была уже готова на что угодно, лишь бы эти странные люди поскорее убрались из ее заведения. Другие клиенты время тянут – не уходят, чтобы впечатлений набраться наперед и побольше. Оля слышала шепотки, что, видать, у этих иномирян крутой покровитель, раз они такие напористые. Сама госпожа Ирота пасует! Так Ольга стала обладательницей маникюрных ножничек и пилочки, некоего подобия пемзочки и двух наборов зелий по уходу за лицом и руками – один в подарок Малике. От мысли, сколько золота она сейчас отвалит Ироте, холодело в желудке. А плевать! Лишь бы на извозчика хватило.
Сима, наверное, превзошла самое себя. Таким-то инструментом. Извинялась зачем-то. Не московский барбершоп, конечно, но классно! Павел даже повзрослел как-то неуловимо. Аккуратный, подтянутый, высоченный. Мит пялился светящимися от восхищения глазами на выбритый узор – вот уж шок местным патлатым-кудлатым.
Пора было возвращаться.
Симе поручили присматривать за Митом, а Миту – за Симой. Познакомить Серафиму с Цуэтом предложил Пашка. Барыге не помешает толковый консультант по земным товарам, который всегда под рукой. А Ироте Ольга пригрозила спалить все занавески, если она вернется и не найдет подругу на месте. Это чтобы у зловредной бабы не возникло желания выгнать уборщицу или, не дайте боги, вынудить уйти самой. Печалило одно: когда они встретятся – совершенно неизвестно. Может, послезавтра, а может – через месяц. Сима о работе Ольги спросила лишь раз и больше ни-ни. Секретность – значит, секретность.
Раим решительно двинулся в виварий. Свап дал знать, что строптивые помощники объявились и пришли навестить свою малышку. Ну, отведает кое-кто сейчас начальственного гнева! Договаривались же как можно скорее вводить новую туэ в круг обязанностей, а она шляется неизвестно где и неизвестно зачем!
Так, а откуда посторонние в вольере?
Только через несколько глубоких вдохов, по приметной серьге, Раим опознал свою помощницу. Ссориться или как-то иначе выражать неудовольствие резко расхотелось. Он, безусловно, понимал, что Ольга весьма неординарна для этой параллели, но считал ее простоватой – сбивали с толку повадки, лишенные всякой манерности. Эффектная дама, которая сейчас насмешливо ему улыбалась, точно знала себе цену и знала, как ее стребовать. Женщина с такой прической не может быть заурядной милой простушкой. Чтобы увидеть такую Ольгу, стоило подождать.
Глава 19
Хроники спокойных дней
Врагу не сдается
Ольга нервничала. Вот-вот свершится, и новый кастелян будет представлен изумленной публике. Лавэ решил сделать объявление перед ужином – дополнение к рациону внести, так сказать.
Оля пыталась хоть как-то настроить себя на сие эпохальное событие. Знать бы еще, к чему себя готовить! Каких реакций ждать от будущих подчиненных – непонятно. Сколько их человек – неизвестно. Что за люди – тайна за семью печатями. Отдела кадров с его картотекой и архивом личных характеристик, само собой, не наблюдалось. Не дело Раим Скорострелыч затеял, ведь как в прорубь головой. Или в котел с кипятком. Да, у лавэ были какие-то там необоримые резоны, но сейчас все казалось Оле неважным, даже вздрюченная магией чуйка от страху скукожилась и заныкалась подальше – поближе к пяткам. А раз страшно, значит, готовься к драке. Да-да, кряхтела чуйка откуда-то издалека – готовься…
– Что у вас там за тарам-мерам? – немного сварливо спросил Раим, чуть обернувшись к Ольге. Она, как и положено добропорядочной подчиненной, держалась на полшага сзади. Так удобнее было бояться.
– Простите? – неуверенно откликнулась помощница, которой вот-вот предстояло предстать перед коллективом в качестве нового начальства. Она действительно поначалу не поняла вопрос. Трудно это – постоянно помнить, что рядом менталист. Оля же современная женщина! Просвещенная. Сорок восемь лет на свете прожила и точно знала – чтение мыслей невозможно! Ни за что и никогда! А тут мало того, что менталист, так аж сам начальник, деликатностью не обремененный. Вот ведь, Раим Беспардонович!
– Я спрашиваю, что вы там бухтите не своим голосом?
Вообще-то, Оля молчала. Она готовилась к неприятностям и для настроя пела. Про себя. Папкиным голосом. «Наверх вы, товарищи, все по местам…» Папуля басил эту песню всегда, когда не ждал от грядущего ничего хорошего, например перед визитом к стоматологу. Голос у него был с трещинкой, слух ужасный, но главное ведь – помогало!
– Песню пою, господин лавэ. Про соотечественников. Простых моряков, которые готовятся к последней битве.
– Почему к последней? – Оля вопрос поняла: почему у нее битва, да еще вдруг последняя, если она даже не попробовала, но предпочла этот вариант вопроса проигнорировать.
– Потому что против их судна была целая эскадра врагов. Они дрались сколько могли, а потом затопили свой корабль, чтобы он не достался противнику.
– Тогда зачем вы поете про людей, которые проиграли битву?
– Это про таких людей, господин попечитель, – Оле вдруг стало до спазмов в горле обидно, – которые не струсили и ввязались в заведомую погибель, только чтобы другие успели собраться с силами и не погибнуть – оттянули врага на себя. Да, они проиграли, но не сдались. Даже враги почитали их за мужество.
Ольга почти плакала и корила себя за неуместный ностальгический пафос. Ну какое дело этому сытому благополучному хлыщу до страданий и подвигов людей из другого, непонятного и чуждого мира! Зло берет! Потом резко успокоилась – вот оно, это состояние, которое было нужно. Ее, женщину-иномирянку, местные работники, конечно же, не примут. Это предопределено! Она бы тоже возбухала, если бы в их маленький устаканившийся коллективчик принесло руководить какого-нибудь лазоревого шведа, мусульманистого шиита или суперредкую галапагосскую черепаху. Да она бы первая возглавила движуху на предмет пощупать пришельца за профпригодность. И не потому, что против инаковости, а потому, как сильно не любит менять привычки.
Нет, новый коллектив ее не примет. И это его, коллектива, проблемы. Ибо она, Ольга Петровна Давыдова, идет воевать за место под этим чужим солнцем. Свое и Пашкино. А возможно, и Серафимино. А потому всем недовольным придется прожевать свое мнение и проглотить не запивая. Но для лавэ, который дал ей шанс, пожалуй, стоит обозначить исходную позицию. Без его поддержки она не справится.
– Господин Шенол, – вот кто бы знал, по какому признаку Оля выбирает обращение, – пока не поздно, хочу убедиться, что вы осознаете масштаб проблемы.