Плывёт кораблик в гости
Шрифт:
Не желая больше слушать, как дочь передразнивает с противным подвыванием её собственные слова, она вышла из-за укрытия прямо перед растерявшейся девочкой. Лиза сидела на корточках, перед ней лежала шапка, а в шапке, как в пушистом гнезде, возились два серых котёнка. Девочка подалась вперёд и накрыла их растопыренными ладошками.
Но её не ругали. Через какое-то время, найдя в сарае старое лукошко, мать выложила его изнутри своим мягким дымчатым платком и тоже присела на корточки. И обе улыбались и говорили: «Осторожней!»,
Утром мы проснулись от шума дождя. Другвася был расстроен: теперь охоту придётся отменить. Видно, задержавшаяся в дороге весна нагрянула – волчье раздолье!
Чертыхаясь и гремя брезентовым плащом, в сторожку вошёл Пётр Валентинович. Бороду он прямо в тазик у печки выжал.
– Беда, братцы! – ударил он ладонями по коленям, усаживаясь. – Прямо беда: браконьеры балуют! У четвёртой просеки оленя взяли. Снежком закидали, да дождик размыл – кровь. Наполеон меня туда и привёл.
Вскоре дождь так же внезапно, как и начался, затих, только ещё с крыши падала и клевала щербатую землю капель. На дворе поскуливал Наполеон – молодая легавая, обнаружившая спозаранок кровавую тень преступления. Но много ли может рассказать какая-то тень: тайга большая – ищи-свищи!
Однако представьте: к вечеру браконьер был пойман. И хотя Другвася утверждал, что в этом ему и егерю Петру Валентиновичу помогла общественность, а также умница Наполеон, мне подумалось, что дело обстояло несколько иным образом…
Тени
Не каждый знает свою тень. Иной за весь день ни разу о ней и не вспомнит. А чтобы кто-нибудь подумал, всё ли она делает сообразно правилам приличия, а тем более посочувствовал одинокой тени, – такого, как мне кажется, вообще не бывает. Кстати, одиночество тени в каком-то смысле относительно. По крайней мере, далеко не все тени ночуют дома. В этом нет и тени сомнения. Например, некоторые из них собираются прямо в подъездах, или слоняются по чёрным улицам, или, растянувшись на крышах, как лунатики, во все глаза глядят на луну.
Известен такой случай. Один охотник, проснувшись утром в своём доме, обнаружил, что его тень дома не ночевала. Её не было ни под кроватью, ни за зеркалом. Он даже в бинокль всю комнату осмотрел, но тщетно. И так расстроился, что заболел. Ещё в дверях доктор сразу догадался, что у него не все дома.
– Кто же, дорогой вы мой, за вами присмотрит? – посочувствовал доктор и, дёрнув за шнур, распахнул портьеру. Тут-то всё и выяснилось.
Оказывается, тень больного пряталась в проёме окна за шторой и таким образом обнаружилась к большой радости вскочившего с постели охотника. И хотя доктор снова его уложил, прописав постельный режим и микстуру, дело быстро пошло на поправку.
Однако на этом история не кончилась. Как-то после удачной охоты, закопав под покровом ночи от греха подальше в углу огорода оленью тушу вместе с рогами, известный нам охотник до утра ворочался в постели, мучимый кошмарами. Как и в прошлый раз, очнувшись от дурного сна, он понял, что его тень опять куда-то запропастилась. Но теперь он не стал заглядывать под кровать, а, схватив половую щётку, шваркнул ею поперёк портьеры. Наконец, извергнув многократное чихание по причине бросившейся на него пыли, он дёрнул за шнур. Каково же было удивление, когда и там не обнаружилось пропажи!
В окне перед ним стоял бесконечно серый, мокрый, затравленный денёк, побрякивая о стёкла яблоневыми рогами. И нехорошее предчувствие совершенно помутило и без того смятенную душу охотника. Он даже не стал вызывать доктора.
Как потом оказалось, предчувствие его не обмануло.
А дело было так. Накануне вечером, когда охотник на опушке обкладывал брезентом коляску мотоцикла, гружённую олениной, принялся сильный дождь. «Чем так мокнуть, лучше заночевать под какой-нибудь ёлкой», – подумала, едва шевелясь, тень охотника. И осталась. Но заснуть ей в ту ночь не пришлось. Разные мысли лезли в голову.
Давно не лежала у тени душа к хозяину, давно бы его оставила – уж очень жесток и жаден. Да как уйдёшь, когда с рассвета дотемна у него под пятой! Лишь одна она и знала, какой разор чинил он в округе, сколько живности извёл на тайную продажу. На многое приходилось закрывать глаза, хотя бывали случаи, когда тень успевала дотянуться до тени какого-нибудь раззявы зайца – тот и задаст стрекача. Охотник с досады однажды чуть свою тень в землю не втоптал. Горюет тень, сидя под ёлкой. Дождь шипит, как масло на сковородке. Не спится. А тут ещё две заячьи тени лисью тень догнали.
– Вот видишь, – сказали заячьи тени лисьей тени, – в два счёта догнали! Но мы ж тебя не трогаем! Ты скажи своему лису, пусть и он наших зайцев не трогает.
– Я-то скажу, – отозвалась лисья тень, – а толку-то! Разве он меня слушает. Он сам вчера от охотника еле ноги унёс.
Помолчали.
Тогда тень и вылезла из своего укрытия. Вообще говоря, в этих местах боялись даже тени охотника. Но под ночной моросью скукоженный её вид был так жалок, словно её хозяину снился сейчас нехороший сон. Вполне вероятно, что так оно и было.
Выслушав тень охотника, все согласились, что положение её самое незавидное. Хотели её как-то отвлечь от чёрных мыслей, да филин вспугнул. И вот, лишь добежали они до огромного дуба с расщеплённой вершиной, как увидели под ним тень убитого оленя. Она буквально умирала от горя.
Надо было видеть в те печальные минуты тень охотника. На ней просто лица не было.
– Это не я! – крикнула она не своим голосом, как если бы это во сне кричал охотник.
Возле умирающей собралась толпа. Тени постарше пытались успокоить тень охотника. Другие в лучшем случае старались её не замечать.