Плывущие против течения
Шрифт:
— Болван!
Синдзо обиженно поджал губы и сошел с тротуара на мостовую.
Некоторое время они шли молча. Вдруг Денкити ска зал, не обращаясь ни к кому:
— Красиво получилось... бац по морде! И поделом!
— Почему поделом? — Хитоси смерил его грозным взглядом.
Денкити предусмотрительно отошел в сторону и крикнул:
— Потому что зазнался! Только и слышно было: «Мой «дракон» да мой «дракон»! Почему не позволил моему «золотому коршуну» подняться? Почему зря делал своего «зеленого чорта» Сабуро?
— А ты уже на четвереньки встал перед карпами? — прошипел Хитоси. — Я им покажу скоро... такое устрою им.. .
— Опять завел! — Денкити скорчил гримасу.
— Молчать! — гаркнул Хитоси замахнувшись. — Я им покажу! Я скажу отцу, и он выпишет из Токио...
Денкити фыркнул и быстро побежал по улице. Перебежав мостик, он сложил ладони у рта и крикнул:
— А ты попроси отца выписать из Америки! Пусть закажет змей с пушкой!..
* * *
В доме Ямады, в гостиной, меблированной на европейский лад, собрались гости: местная знать и несколько старших офицеров американского гарнизона в Одзи, во главе с подполковником Паттерсоном.
В числе гостей были местный богач Фудзита, директор школы Фурукава и родственник Ямады Тояма — высокий, статный старик, который заметно выделялся из всей компании тем, что не лебезил перед иностранцами.
Рядом с Паттерсоном сидела мисс Уитни, накрашенная ярче обыкновенного и одетая в японское кимоно, с круглым бумажным веером в руке.
Подполковник Паттерсон уже порядком захмелел. Его большие, заросшие волосами руки то и дело шарили по столу, опрокидывали рюмки и бокалы, бесцеремонно залезали в блюда.
Когда подали сукияки — тонкие ломтики куриного мяса, поджаренные в соевом соусе, — он осоловевшими глазами уставился в блюдо и спросил:
— Приготовлено на саке?
— На саке, господин Паттерсон, — учтиво склонил голову хозяин.
— Это не годится. Своему повару-японцу я приказал подливать в соус не саке, а виски. — Он приподнял палочкой один ломтик и, наклонившись к тарелке, шумно втянул в себя воздух. — Плохо, мистер Ямада! Нет того аромата. Мой способ лучше. Думаю взять в Японии патент на американизированное сукияки!
Подполковник заржал, обнажив испорченные зубы, и вытащил из заднего кармана брюк плоскую металлическую фляжку. Наливая из нее в свою тарелку виски, он предложил гостям:
— Попробуйте, господа! Уверяю вас, очень вкусно. Если все японские блюда сдобрить американской приправой, то получатся шедевры кулинарии. Первые в мире!.. Что, не нравится? — Он рассмеялся, увидев, как поморщился Ямада после первого же куска сукияки. — Ешьте, ешьте, не гримасничайте! Привыкайте к нашей кухне!
И, подмигнув Кадзуо, он принялся ложкой выхлебывать из тарелки соус с виски.
Сидя напротив подполковника, Кадзуо внимательными, преданными глазами следил за длинным, вытянутым, как у лошади, лицом иностранца. Казалось, эти челюсти не отдыхали ни секунды. Не переставая есть, Паттерсон разговаривал, смеялся, чавкал, курил и пил. Пил он не из маленьких, инкрустированных золотом чашечек, как все гости, а из бокала, предназначенного для прохладительного напитка «кока-кола».
— Привычка, привычка! — закашлялся между тем Ямада, не в силах проглотить мясо, смоченное виски. У него сперло дыхание и на глазах показались слезы. — Наши японские желудки еще не приспособились к американской приправе...
Паттерсон, видимо, решил передохнуть. Он шумно отодвинулся от стола и закурил.
— С некоторыми традиционными блюдами, господа, еще можно примириться. Пусть себе одни жуют рис, другие — гаолян. Но что касается остального, то это уже глупые пережитки. Америка стала самой могущественной державой в мире именно благодаря тому, что пренебрегла патриархальными пережитками.
При последних словах американец расстегнул мундир и забросил ноги на соседнее кресло.
— Что вы понимаете под пережитками? — тихо спросил его сидящий напротив Тояма.
— Что мы понимаем под пережитками? — Паттерсон выпустил густое облако сигарного дыма. — Все то, господа, что устарело и уже не подходит к нашему веку атомной бомбы: государственные границы, суверенитет, национальные культуры, памятники старины и прочая чепуха... Американцы за новые, рациональные формы управления миром!
— Жаль, что имеется немало народов, которые не захотят отказаться от этих предрассудков. Это доставит вам много беспокойства, господин Паттерсон, — сказал Тояма с улыбкой, и трудно было понять, сочувствует он ему или издевается.
Американец испытующе посмотрел на Тояму и, отчеканивая каждое слово, сказал:
— Кто не согласится с нами, тех мы заставим принять наш образ жизни! Надо действовать решительно, хватит миндальничать! Иначе весь мир захлестнет коммунистическая стихия. — Помолчав, он многозначительно добавил: — И мы рассчитываем на помощь Японии. Но чтобы эта помощь была действенной, необходимо прежде всего навести должный порядок в вашем доме. ..
Чем больше Кадзуо слушал американца, тем больше
нравился ему этот человек. Он нравился ему своей хваткой, своей бесцеремонной откровенностью.
Кадзуо тоже отодвинулся от стола и положил свои ноги в тупоносых ботинках на перекладину соседнего стула. Рядом в комнате завели радиолу. Мисс Уитни пошла туда танцевать в сопровождении офицеров.
— Если бы не вы, — сладко улыбаясь, сказал Ямала, — Япония уже давно очутилась бы в руках красных. Видно, боги всё же оберегают нас...
Паттерсон небрежно кивнул головой.
— Самое важное, чтобы в это беспокойное время, — начал осторожно Кадзуо, — наши бескорыстные покровители не ушли с Японских островов, не оставили нас лицом к лицу с чернью.