По большому льду. Северный полюс
Шрифт:
Где-то в середине ноября над люком главной палубы «Рузвельта» мы соорудили большое снежное иглу и, назвав его студией, вместе с Борупом приступили к серии экспериментов по фотосъемке наших эскимосов. Они скоро привыкли к своим изображениям на бумаге и зарекомендовали себя весьма терпеливыми моделями. Кроме того, экспериментируя с выдержкой в диапазоне от 10 минут до 2–3 часов, мы получили довольно удачные снимки при лунном свете.
В этой последней экспедиции я не позволял себе ни мечтать о будущем, ни надеяться, ни страшиться. В экспедиции 1905–1906 годов я слишком много мечтал; в этот раз у меня было больше знания. Слишком часто в прошлом я натыкался на непреодолимые препятствия. Как только я ловил себя на том, что начинаю строить воздушные замки, я сразу же либо принимался за работу, требующую большого умственного напряжения, либо шел спать. Порой отогнать от себя радужные мечты бывало непросто, особенно во время одиноких прогулок у кромки ледяного припая под полярной луной.
Вечером 11 ноября мы наблюдали яркую параселену – два отчетливых гало и восемь ложных лун в южной части неба. Это явление вызвано присутствием в воздухе кристаллов льда и не так уж необычно для Арктики. На этот раз внутреннее гало имело одну ложную луну в зените, вторую – в надире, кроме того, по одной справа и слева. Во внешнем гало располагались еще четыре ложные луны.
Иногда в летний период наблюдается паргелий, аналогичное явление, связанное с солнцем. Мне доводилось видеть ложные солнца – или солнечных собак, как их называют моряки – настолько близко, что самое нижнее из них, казалось, упало на песчаный берег в нескольких ярдах от меня. Когда я поворачивал голову, оно то исчезало, то появлялось в поле зрения. Настолько приблизится к горшку с золотом, который якобы зарыт у основания радуги, мне еще ни разу не удавалось.
Ночью 12 ноября ледяной пак пролива, которому более двух месяцев, казалось, не было никакого дела до нашего навязчивого присутствия, вдруг восстал в гневе и предпринял попытку вышвырнуть нас на столь же недружелюбный берег.
Весь тот вечер сила ветра неуклонно нарастала, и около половины двенадцатого наш корабль начал жаловаться, скрипеть, стенать и бормотать что-то самому себе. Я лежал на койке и слушал, как ветер гудит в снастях. От света луны, струящегося сквозь иллюминатор, по каюте блуждали смутные тени. Ближе к полуночи к издаваемым кораблем стенаниям добавился еще один звук, не предвещавший ничего хорошего – скрежет ломающегося в проливе льда.
Я быстро натянул на себя одежду и вышел на палубу. Вода стремительно прибывала, и влекомые стихией ледяные массы проносились мимо мыса. Лед между нами и наружным паком, гудел и ревел под нарастающим давлением прибывающей воды. В лунном свете было видно, как начал ломаться и тороситься пак за краем припая с внешней от нас стороны. Несколько минут – и вся масса льда пришла в движение – льдины с яростным ревом ломались, теснили друг друга, кувыркались, одни поднимались вверх, другие проваливались вниз; у края ледяного припая в двадцати футах от нашего судна вздыбилась огромная льдина высотой футов в тридцать. Эта торосившаяся масса все увеличивалась в размерах, постепенно надвигаясь на нас. Сидевший на мели правый борт судна прижало к ледяной глыбе так, что он вдавился у кормы, когда по судну пришелся удар огромной льдины. Судно вздрогнуло, но ледяная глыба не шелохнулась.
По мере того как нарастал прилив, давление льда на судно усиливалось. Не прошло и часа, как я вышел на палубу, а борт «Рузвельта» от середины и до кормы уже оказался прижатым к обломку айсберга. Казалось, еще минута – и корабль окажется на берегу.
Я поднял всех на ноги, отдав приказ загасить все огни на борту. Я не боялся, что судно будет раздавлено льдами, но оно могло завалиться на бок, и тогда от высыпавшихся из печей углей на судне мог заняться пожар – этот кошмар зимней полярной ночи. Эскимосы были сильно напуганы и подняли дикий вой. Некоторые семьи в спешном порядке собрали свои пожитки, и через несколько минут женщины и дети, перебравшись через борт, спрыгнули на лед и устремились на берег к домам из ящиков.
С увеличением давления извне «Рузвельт» все больше кренился на левый борт, в сторону берега. В половине второго ночи, с началом отлива движение льда прекратилось, но киль судна так и не выровнялся до следующей весны. Температура в ту ночь была 25° ниже нуля, но мы не чувствовали холода.
Иглу Марвина для приливно-отливных наблюдений раскололось надвое, но он все равно продолжал наблюдения, которые в ту ночь представляли особый интерес. Как только лед утихомирился, я послал эскимосов ремонтировать иглу.
Как ни странно, ни у кого из эскимосов не случилось приступа пиблокто от страха, а одна женщина, Атета, как мне позже стало известно, во время бури не только не покинула своего рабочего места на судне, а спокойно продолжала шить. Правда, после этих событий несколько эскимосских семей перешли жить на берег – в дома из ящиков и снежные иглу.
Человек, который сам не прочувствовал дуновений зимних ветров Крайнего Севера, не в силах представить, что это такое. И хотя последняя зима, проведенная нами на мысе Шеридан, была не столь суровой, как зима 1905/1906 годов, нам все же довелось пережить несколько жестоких бурь, напомнивших о прежних временах. Самые холодные ветры, северные и северо-западные, дуют вдоль побережья, но ни один ветер в Арктике по силе и ярости не сравнится с южными и юго-восточными ветрами, которые, словно водопад, обрушивают поток воздуха с гор на побережье.
Иногда эти бури надвигаются незаметно: сначала крепчает северо-западный ветер, затем его направление меняется с западного на юго-западное, он с каждым часом становится все яростнее, пока не начинает срывать снег с земли и подошвы припая и сечь судно горизонтальными слепящими полосами. На палубе невозможно ни стоять, ни двигаться, разве только укрыться за фальшбортом, а снежный поток так плотен, что уже на расстоянии десяти ярдов совершенно не видны даже лампы с мощными рефлекторами.
Если буря настигает партию в полевых условиях, люди ожидают ее окончания, укрывшись в снежном иглу. Если поблизости нет иглу, при первых признаках приближения бури нужно озаботиться постройкой жилища в кратчайшие сроки, если же на это нет времени, нужно просто закопаться в снежный сугроб.
В четверг 26 ноября на Земле Гранта мы праздновали День Благодарения. На обед у нас был суп, макароны с сыром и пирог с мясом мускусного быка.
Во время декабрьского полнолуния капитан Бартлетт с двумя эскимосами на двух нартах с двенадцатью собаками отправился поохотиться на просторах, ограниченных судном с одной стороны и озером Хейзен с другой. Хэнсон, снарядившись аналогичным образом, отправился к заливу Маркем. Боруп с семью эскимосами на семи нартах с сорока двумя собаками выдвинулся в сторону мыса Колан и мыса Колумбия. В это же время д-р Гудселл отправился в поисках дичи в район между заливом Блэк-Клиффс и заливом Джеймс-Росс, взяв с собой трех эскимосов, двое нарт и двенадцать собак. Эти партии, если им не удастся подстрелить какую-нибудь дичь, должны были использовать обычный полярный рацион: чай, пеммикан и галеты; в случае удачной охоты они бы питались свежим мясом сами и кормили им собак. Кроме охоты, их задачей была переброска запасов для весеннего санного похода вдоль побережья из одного склада в другой.
Чтобы работа не утомляла людей своим однообразием, я старался чередовать исполнителей: те, кто оставался на судне в одно полнолуние, отправлялись на работы в полевых условиях в следующее. Судовой персонал, механики и матросы, редко участвовали в охотничьих вылазках, выполняя свои привычные обязанности и иногда помогая в работах по изготовлению снаряжения экспедиции.
В моей каюте была собрана довольно внушительная библиотека книг полярных исследователей, а что касается работ последних лет, то они были представлены в полном объеме. Были там труды герцога Абруцци «На «Полярной Звезде» по Северному Ледовитому океану», Нансена «На Крайнем Севере», Нэрса «Путешествие по Северному Ледовитому океану», два тома Маркема о его полярных исследованиях, отчеты Грили, Холла, Хейса, Кейна и Инглфилда, практически все книги исследователей территорий пролива Смит, а также тех, кто пытался подобраться к полюсу с разных сторон, например, отчеты австрийской экспедиции под руководством Пайера и Вейпрехта и экспедиции в Восточную Гренландию Колдевея и т. д.