По дороге к любви
Шрифт:
Пожилая женщина с жесткими, как проволока, волосами морщит нос и отправляет за щеку жвачку. Тяжело вздыхает и щелкает по клавишам компьютера.
— О, большое вам спасибо! — говорю я. — Вы удивительная женщина! Благодарю вас!
Она закатывает глаза к потолку.
Срываю сумочку с плеча, роюсь, достаю кошелек на молнии.
— Куда вам? — спрашивает она.
Отлично, вот это вопрос, просто вопрос вопросов, на миллион долларов вопрос! Оглядываю стойку, ищу какой-нибудь «знак», типа той печеной картошки на автостанции в Северной Каролине, но ничего подходящего
— Ну что же вы, мисс? — тяжело вздыхает она и смотрит на часы. — Я уже пятнадцать минут как закрыта. И мне очень хочется поскорей домой, я проголодалась.
— Да-да, простите…
Достаю из бумажника кредитную карту, протягиваю.
— Техас, — говорю я, сначала неуверенно, но потом вдруг понимаю: да, это именно то, что надо, будто слово это вертелось на языке и вот само соскочило. — Да, пожалуйста, до любой станции в Техасе, будьте добры.
Она приподнимает кустистую рыжеватую бровь:
— Вы что, не знаете, куда вам ехать?
Я отчаянно киваю головой:
— Мм… Да-да… Просто мне нужен ближайший, который идет в этот штат. — Я улыбаюсь ей, надеясь, что она проглотит всю эту чушь собачью, что ей не придет в голову спросить у меня документы, уж больно подозрительная девица стоит перед ней. — Я здесь уже шесть часов. Поймите, я больше не могу…
Кассирша смотрит на меня долгим взглядом, у меня трясутся поджилки, потом все-таки берет мою карту и снова щелкает по клавишам.
— Следующий автобус в Техас через час.
— Прекрасно! Я поеду на нем! — восклицаю я, не дожидаясь, когда она скажет, куда именно в Техасе идет автобус.
Какая мне разница? Да и она так торопится домой, что ей тоже без разницы. Раз мне все равно, ей и подавно.
Беру свой новенький билет, сую в сумочку рядом со старым. Кассирша уходит, я облегченно вздыхаю. Сейчас пять минут десятого вечера. Иду обратно к своему стулу, ищу на ходу в сумочке мобильник, включаю, нет ли пропущенных звонков или эсэмэсок. Два раза звонила мама, оба раза оставила голосовое сообщение, но от Натали так ничего и нет.
— Деточка, куда ты пропала? — спрашивает мама, когда я ей звоню. — Я пыталась дозвониться до Натали, думала, ты у нее, но там никто не отвечает. С тобой все хорошо?
— Да, мам, все нормально. — Прижав мобильник к уху, я вышагиваю взад и вперед перед своим стулом. — Мам, я просто решила съездить в Виргинию, повидаться с подругой Анной, ты ее знаешь. Я здесь немного побуду у нее. Так что все в порядке.
— Но, Кэмрин, а как же работа? — Мама, кажется, расстроилась, тем более что ведь это она упросила подругу дать мне шанс проявить себя. — Мэгги сказала, что ты проработала всего неделю, а потом пропала, просто не вышла на работу и даже не позвонила.
— Да, мама, мне очень жаль, прости меня, но эта работа не по мне.
— Но, девочка моя, ты же могла уведомить ее за две недели, или как еще это делается… Хотя бы позвонить из вежливости.
Мне становится стыдно. Конечно, так нельзя поступать, и обычно я никогда не совершаю необдуманных поступков, но, увы, в моей ситуации я не могла иначе.
— Ты права, конечно. Когда вернусь, обязательно зайду к миссис Филлипс и попрошу у нее прощения.
— Но это так на тебя не похоже, — произносит мама, и я уже начинаю опасаться, что она догадывается о причине моего неожиданного бегства, а мне бы очень не хотелось обсуждать это с ней. — Уехала ни с того ни с сего, куда-то в Виргинию, даже не позвонила. Хоть бы эсэмэску отправила… У тебя точно все в порядке?
— Да, все отлично. Не беспокойся, прошу тебя. Скоро снова позвоню, а сейчас мне надо идти.
Однако успокаиваться она не желает, в трубке слышны тяжелые вздохи… Но в конце концов уступает:
— Ну хорошо, береги себя, я люблю тебя.
— И я тебя, мама.
Проверяю мобильник еще раз, надеясь, что Натали все-таки отправила сообщение, а я просто не заметила. Перематываю на несколько дней назад, хотя прекрасно знаю, что если бы были непрочитанные сообщения, то вокруг иконки светился бы красный кружок.
Перематываю бездумно все дальше, вдруг выскакивает имя Иэна, и сердце в груди замирает. Останавливаюсь, хочу нажать и пересмотреть нашу с ним переписку незадолго до его гибели, но не могу.
Сердито швыряю мобильник в сумочку.
Глава 11
Вот почему еще я не люблю газировку: от нее сразу хочется в туалет. Представить только, сижу в автобусе, смертельно хочется писать, а там такой крошечный туалет, не повернуться, не туалет, а спичечная коробка. Нет уж, лучше заранее схожу здесь, на автовокзале. Недопитую бутылку с содовой по пути отправляю в урну.
Заглядываю по очереди в первые три кабинки, везде жуткая грязь, дохожу до четвертой. Ладно, сойдет. Закрываюсь, вешаю сумки на крюк, привинченный к двери. Обкладываю стульчак толстым слоем туалетной бумаги — не дай бог, подхвачу какую-нибудь заразу, — по-быстрому делаю свое дело. А теперь самое главное. Упираю ногу в унитаз, чтобы не смывалось автоматически (здесь для этого установлен специальный датчик), застегиваю пуговицы на джинсах, снимаю с крюка сумки, открываю дверцу — все это проделываю, не отрывая ноги.
И пулей вылетаю из кабинки, слыша за спиной шум спускаемой воды.
Во всем виновата телепрограмма «Разрушители легенд». Несколько месяцев я чувствовала себя униженной, словно меня облили помоями, когда посмотрела сюжет о том, что во время смыва в туалете на тебя рассеиваются миллионы невидимых микробов.
Освещение в туалете более тусклое, чем в зале ожидания. Мигает один флуоресцентный светильник. По углам сетки паутины с дохлыми мухами и дремлющими пауками, которые поджидают новых жертв. И жутко воняет. Подхожу к зеркалу, ищу на полке сухое место, чтобы поставить сумки, мою руки. Здрасьте, бумажных полотенец нет. Правда, на стенке висит ужасный вентилятор, который ничего не сушит, только воду разбрызгивает. Вытираю руки о джинсы, но тут замечаю сушилку с большой серебристой кнопкой. Жму на нее, сушилка оживает. Господи, какой отвратительный звук!