По дороге к счастью
Шрифт:
– Хорошо, Александр Иванович! И правда, пора поесть, – внутренне смущаясь, соглашается Людка, и пассажиры, уже многое знающие друг о друге, идут по качающимся из стороны в сторону вагонам в пищеблок поезда.
– Ну что, Людмила, хорошо подготовилась к экзаменам? – интересуется мужчина, ловко орудуя вилкой и ножом в тарелке с пюре и котлетой, политой соусом.
– Не знаю,
– А почему ты выбрала химию? Родители посоветовали? Подруги? –
непринужденно спрашивает Александр Иванович.
– Нет, никто не советовал, это я сама. Мне химия очень нравится, – охотно рассказывает Людка. – У нас в классе всегда была проблема с учителями по химии. Родители возмущались, что уроки пропадают, ходили к директору, ругались, а он руками разводит и говорит: «Я вам что, химика рожу? Ну, не едут к нам химики, не едут». А моя мама, она беременная Сережкой была, отвечает: «Наверное, мне придется родить химика». – Людка, вспоминая рассказ матери о встрече с директором, довольно смеется и откусывает хлеб.
Мужчине нравится беседовать с Людкой и наблюдать за ней. Эта открытая, наивная девочка, по-простому, без жеманства поедающая привычную для нее еду и с увлечением, с гордостью за свою остроумную мать рассказывающая школьную историю, оказалась для него приятным открытием. Он добродушно улыбается, не зная, что в это время творится в душе его сотрапезницы.
А у Людки в голове бьется только одна мысль: как Александру Ивановичу сказать, что за обед она заплатит сама? Она думает об этом с первой минуты усаживания за покрытым чистой скатертью обеденным столом. И когда мужчина просит официанта рассчитать их, платит только за себя, девушка расплачивается за свою еду и, наконец, облегченно вздыхает: с души у нее словно камень свалился – ничего и ни от кого она принимать не собирается, не содержанка. Она свободна, как птица в полете! Путь назад, в свой вагон, по колышущейся под ногами платформе становится для нее забавным и веселым.
И если бы не одно неприятное событие, то вся поездка до Москвы транзитной пассажирки была бы сплошным удовольствием.
Многодневная качка в поезде вынуждает людей двигаться, искать своему телу новое положение, а голове и душе – новых впечатлений, скрашивающих однообразие езды. Людка, в очередной раз спустившись со своего верхнего этажа, вышла в коридор. Заведя руки за спину, прислонилась ладонями к слегка приоткрытой двери купе, уставилась в окно. Замечтавшись, она не заметила, как Александр Иванович, решив выйти из купе по какой-то надобности, толкнул до отказа дверь и прищемил Людки ладонь. От острой боли та ойкнула, замахала рукой и зарыдала. Зареванная, влезла на полку и там, лежа на животе, уткнувшись лицом в согнутую руку, продолжала горько плакать. Утешали несчастную девушку все: и виновник неприятности, и женщина с мальчиком. Но Людка еще долго была безутешна.
Старшая дочь Никитиных физическую боль переносить совершенно не могла. Это она поняла после нескольких досадных случаев.
Как-то Людка пришла в гости к подруге Лариске. Та испекла яблочный пирог и с гордостью представила свое мучное изделие однокласснице. Золотистого цвета десерт радовал глаз и дразнил обоняние. Все Бескоровайные были дома, поэтому пили чай вчетвером. Людка попросила «кулинара» поделиться рецептом. Пока та увлеченно делилась секретами приготовления пирога, Неля Владиславовна кормила младшую дочь.
– Леночка, – обращалась она к девочке, – сиди спокойно, чашку подноси ко рту, а не рот к чашке.
Минут через пять звучало:
– Леночка, не откусывай от пирога большие куски.
Проходило не очень много времени.
– Леночка, вытирай рот салфеткой, а не рукой.
После застолья компания переместилась в зал. Старшие девочки расположились на диване, Неля Владиславовна удобно устроилась в кресле, Леночка – у нее на коленях с плюшевым медвежонком в руках. Говорили о поселковых новостях. Вдруг игрушка Леночки полетела на пол. Людка по привычке вскочила с места, подняла медвежонка и протянула малышке. Неожиданно та вцепилась зубами в Людкину руку. Слезы мгновенно брызнули из глаз гостьи.
Конец ознакомительного фрагмента.