По дороге могущества. Возрождение
Шрифт:
Работа была монотонной, тяжелой и изматывающей, горло драло от дыма, пот ручьями стекал по лицу и спине, а глаза болели и слезились. Но мне это было не в тягость. Я был счастлив, ведь с того момента, как я переступил порог кузницы, меня не покидало ощущение, что я вернулся домой. И, думаю, Дроко чувствовал это. Нас связывала магия огня и металла, роднила, позволяя понимать друг друга с полуслова.
Хороший показатель Выносливости позволял мне долгое время не прекращать работу, но совсем уж без отдыха было не обойтись. В такие минуты мастер сменял меня и я мог спокойно выпить и перекусить. А если бы у меня не было табака Вейри, я бы уже давно свалился с ног
Сидя на табурете, я свернул самокрутку и поджёг её тлеющим угольком, который подцепил щипцами. Наслаждаясь прокатившейся по груди прохладой, я расслабленно наблюдал за стоящим у мехов кузнецом. Вот уже несколько часов у меня на языке крутился один вопрос, и я, всё-таки не удержавшись, задал его:
— Мастер Дроко, а что вы сделали с огнём? Вы что-то сказали и он вспыхнул с новой силой, хотя угли уже прогорели. Это какое-то заклинание?
— Нет. Это Семаргл. Язык огня. Язык моего народа. Не зная его, мы не можем разговаривать с духами огня, а значит, не можем слышать их и помогать металлу. У нас в тигеле было слишком много металла. Я пожертвовал лишнее духам огня. Взамен они дали жар и силу будущему оружию.
— Язык огня… — прошептал я, завороженно смотря на танцующее пламя. — А вы можете меня ему научить?
Сказал и замер, поражаясь собственной наглости. Но слова прозвучали и я затаил дыхание в ожидании ответа.
Каменный гигант очень долго молчал, позволяя тянущимся к нему языкам огня касаться своего тела. Потом он повернул голову и очень задумчиво посмотрел на меня поверх горна.
— Ему нельзя научиться просто так. Я расскажу о тебе огню, а позже объясню, где ты сможешь найти первородное пламя. Если оно примет тебя, то ты познаешь семаргл.
Дриар на запястье охватило холодом. Отлично! Что может быть круче, чем уметь общаться с духами огня? Так, а теперь хватит сачковать, пора за работу!
Спустя примерно пять часов Дроко остановил меня.
— Хватит. Сталь готова.
На семаргле он велел огню ослабнуть, и после этого повернул рычаг, открывая ловушку для жара. Взяв щипцы, вытащил налитый кроваво-красным тигель и положил на наковальню.
— Бери молот. Отбивай тигель.
Кузнечный молот приятно оттянул руку. Приняв от Дроко щипцы, я принялся откалывать остывающую глину. Шлак из металла впитался в стекло и песок, который в свою очередь стал частью тигля. Но когда показался сам слиток, я был удивлён до глубины души — он был не один, их были четыре! Один большой, два поменьше, и один совсем маленький. Как такое возможно? Или — я бросил взгляд на языки пламени — или это духи огня выполнили свой уговор? Ведь мастер с самого начала сказал, что мы будем делать меч, кинжал и нож. Он пожертвовал огню лишний металл, а они дали жар и сформировали необходимые слитки.
Я захотел изучить семарглийский ещё сильнее прежнего.
— Я возьмусь за кинжал и нож, а ты за меч, сказал Дроко. — Приступай.
Поудобнее перехватив молот, я принялся бить по раскалённому слитку. Внимательно наблюдающий за мной кузнец довольно загудел.
— Ммммм. Отсутствие оранжевых искр при битье говорит о том, что перед нами чистая сталь, без примесей. Будь аккуратен, иначе можно сломать заготовку. Работай, пока сталь не остыла.
И я работал. Уши глохли от непрестанного звона молота, мышцы гудели от усталости и напряжения, но я не обращал на это внимания, полностью отдавшись ковке меча. Я стоял, глубоко вдыхая запах расплавленного металла, и мой молот взлетал и падал с чёткостью барабанной дроби. Поначалу светящаяся заготовка почти не менялась, но со временем она начала постепенно удлиняться. Я отвлекался лишь за тем, чтобы свернуть новую самокрутку, попить воды или закинуть в рот какую-нибудь еду.
Восемь часов непрерывной работы мне потребовалось лишь затем, чтобы создать из слитка длинный брусок. Но останавливаться было нельзя, и я продолжил, несмотря на дикую усталость. Я равномерно поднимал и опускал руку, не замечая боли, и моё внимание было неотрывно приковано к тому, что происходило на наковальне.
И вот, после одиннадцати часов ковки я наконец придал куску стали форму клинка. К этому времени я уже буквально валился с ног, и поэтому лишь машинально кивнул, когда до меня донеслось гудение каменного гиганта.
— Ммммм. Молодец. Там у стены топчан. Иди, отдохни.
Добредя до деревянной койки, я повалился на соломенный матрац и провалился в сон.
В эту ночь страх не посещал меня, и я был счастлив.
Глава 14. Часть 3
***
Несмотря на переутомление, пяти часов крепкого сна мне вполне хватило, чтобы как следует отдохнуть. Вновь помянув добрым словом Сидиуса, я сделал зарядку и ополоснулся холодной водой, после чего плотно перекусил и вернулся к наковальне.
Мастер Дроко так и стоял у пылающего горна, словно бы и не сходил с места. Хотя о чём я говорю, он же каменный, наверняка может стоять недвижимо хоть вечность.
— Добавь угля.
Подхватив мешок, я высыпал достаточное количество камней в каменный диск, а затем, не дожидаясь указаний кузнеца, встал к мехам. Когда пламя разгорелось достаточно сильно, я взял свою заготовку щипцами и сунул в горн. Дождавшись, пока оранжево-красное свечение передастся металлу и растечётся по всей его длине, я вынул заготовку и положил её на наковальню. Я стоял и мой молот не переставая отбивал певучий ритм по металлу. Бил по заготовке, возвращал её в горн, снова бил, и звон молота гулко вторил моему тяжелому дыханию.
Теперь, когда я закончил окончательную обработку формы клинка, которая, казалось, сама её обретает после каждого моего удара (я словно бы видел, какую форму примет металл, ещё до того, как опустится молот), пришло время сделать небольшой желоб — небольшое углубление в центре клинка. как пояснил Дроко, он позволяет длинным клинкам иметь одинаковый вес и делает их лёгкими.
После всего этого мы наконец добрались до самого рискованного этапа работы — закаливания.
— В эти мгновения меч рождается по настоящему, — говорил Дроко. — До закаливания это просто кусок металла. Нагревая и быстро охлаждая металл, мы придаём мечу твёрдость.
Кузнец подтащил тяжелое деревянное ведро поближе к наковальне.
— Это особое солёное масло. Закалённый в нём клинок всегда будет прочнее, чем тот, что закалён в обычной воде. Но мы добавим в масло кровь ящера, и меч станет ещё могущественнее.
Вылив в ведро все бурдюки с кровью, он наполнил его до самых краёв.
— А теперь качай сильнее, огонь нужен жаркий!
Я встал на меха, наблюдая, как заготовка в горне наливается алым. И когда клинок раскалился практически добела, я схватился за щипцы и, крепко ухватившись за хвостовик клинка, погрузил его в ведро. Вода забурлила, повалил пар — жар стал уходить в воду. Я держал его до тех пор, пока кипение не улеглось, потом вынул горящий меч и сдул пляшущее на клинке пламя.