По дороге пряностей
Шрифт:
Меня такие новости смутили.
— Сколько же там тогда было?
— Ну дай бог чтобы собралось двадцать пять-тридцать тысяч, — прикинул он, — я до сих пор удивлён, как вы с императором смогли управлять таким количеством разномастного сброда.
— Хм, — смутился я, — как бы это сказать, он не совсем по своей воле во всём этом участвовал.
— В смысле? — на мне свелись две пары глаз.
— Ну, там так всё запутанно началось, — стал юлить я, но отца было не провести.
— Витале! Говори, как есть!
Пришлось выложить правдивую версию произошедших событий, ввергая обоих родителей в полную прострацию.
— Об этом никому не рассказывай, — Энрико сразу меня предостерёг, — император тоже не дурак, и будет придерживаться официальной версии событий, что это он захватил Сицилийскую корону. Но врага ты себя конечно нажил знатного. Очередного. Нельзя выбирать кого-то помельче? Герцога какого-нибудь? Или на худой случай графа? Почему у тебя всё время во врагах короли, да и императоры?
— Был у меня один враг, граф кстати, — вздохнул я, — но поперхнулся золотом и скоропостижно скончался.
Мама посмотрела на отца, он на неё.
— Дорогая, думаю тебе эти подробности знать точно не нужно.
Графиня поднялась, и перед уходом напомнила.
— Жду вас за завтраком.
Мне же пришлось всё рассказать отцу подробно, не забыв упомянуть и предысторию нашего конфликта и как он меня оскорбил перед всем императорским двором.
— Молодец, — Энрико покачал головой в восхищении, — жестоко конечно, но зато теперь следующий, кто решит бросить тебе вызов, дважды подумает об этом.
— То есть ты не сердишься? — не понял я.
— Я? Сержусь на тебя? За что? — удивился он, — это было пусть не единственное, но абсолютно правильное решение. Он тебя прилюдно оскорбил, ты его также наказал. Такой урок быстро запоминают, лучше любых уговоров.
— Фух, тогда маме ничего не рассказывай, — облегчённо выдохнул я, — она у нас очень уж впечатлительная.
— Ей не расскажу, а вот во дворце поделюсь с некоторыми, — он хитро улыбнулся, — которые уж чересчур стали испытывать моё терпение.
— Это кто такие смелые? — удивился я.
— Генуэзские послы, — скривился он, словно от зубной боли, — ты же знаешь, у нас постоянные столкновения из-за зон влияния, но последнее время они обнаглели уже окончательно. Задерживают и досматривают наши суда, требуют отдать часть торговых факторий в Византии и Египте.
— Хм, я подумаю, что с этим можно будет сделать, — нахмурился я.
Отец рассмеялся и поднялся с кровати.
— Ну, попробуй, а пока идём завтракать, а то мама уже наверняка заждалась нас.
— Я спущусь через десять минут, как только приведу себя в порядок, — я позвал служанку.
— Хорошо, — он наклонился и неожиданно обнял меня, — ты с утра опять ускачешь в дом Бадоэр?
— Да, нужно проследить как устроили людей, узнать в чём они нуждаются, раздать фронт работ и прочее, — согласился я.
— Тогда жду тебя вечером, расскажешь подробно о своих приключениях. Святейший отец просто в ярости от произошедшего, — хмыкнул он, — гонцы с ног сбились таская мешки яростных писем к разным правителям и буллы отлучений от церкви.
— Уже рассказали касательно моей особы, — нахмурился я, поднимаясь с кровати, видя, что в дверях почтительно склонилась Роксана, ожидая когда мы закончим разговор.
— О, да, — Энрико наоборот улыбнулся, — во дворце мы славно посмеялись над этим.
Затем он вспомнив, легонько ударил себя по лбу.
— Совсем забыл, тебе пришло письмо от королевы-матери Англии. Забери его у меня вечером.
— Ты ведь всё равно его прочитал, — хмыкнул я, — что пишет? Согласен Ричард помириться и принять мою помощь?
— Нет, наоборот, ответил, что единственная помощь, которую он ждёт от тебя, это держаться как можно подальше от него и от Англии, — продолжил веселиться отец.
— Хам неблагодарный, — возмутился я.
Отец, посмеиваясь, пошёл вниз, я же отдался руке служанке, которая действуя своей неподвижной конечностью, как рычагом, споро помогла мне одеть чистую одежду.
***
— Доброе утро, сеньор Франческо.
Меня без всяческих проволочек слуги пропустили к нему прямо в спальню. Явно на это было дано специальное указание, поскольку обычные гости могли дожидаться только в прихожей, когда хозяин, соизволит спуститься.
— Прости, что в таком виде, — зевнул он, спуская ноги на толстый персидский ковёр и запахивая халат, — но у тебя ужасная привычка будить меня по утрам.
— Дела, — я развёл руками, — рассказывайте. Когда пойдём смотреть как устроены люди? Рассчитаны сметы на постройку им отдельных домов?
— Подожди, не так быстро, — он всё ещё зевая, обошёл стол и упал на кресло, — Витале, ну что тебе стоило приехать на два часа позже?
Я едва не зарычал, от его медлительности, поскольку во мне бурлила энергия.
— Ладно, ладно, позавтракать-то хоть мне дашь? — спросил он.
— Конечно, я же не садист какой, — согласился я.
Он позвал слуг и пока они его одевали, партнёр стал рассказывать, что пока все приезжие живут в четырёх больших деревянных бараках, но он нанял цеха как местных каменщиков, так и тех, кто ими был из наших невольных гостей, и теперь ударными темпами вместе со строящимся высоким каменным забором, окружающим кольцом поселение, росли однотипные каменные дома в восемь улиц и аллей.