По дороге в Дамаск
Шрифт:
– Так, так, так... Козак?! Джейн?! Ба, кого я вижу!
Ричард Доккинз выпустил в их сторону облачко сигарного дыма.
– Вы пробыли здесь всего сутки, - укоризненно сказал он, - а уже успели превратиться в совершеннейших скотов.
Глава 3
– Ричард??!
Женщина, едва не поскользнувшись на залитом варевом полу, метнулась к стенке и схватилась обеими руками за прутья решетки.
– Ричард?!
– вновь крикнула она, вглядываясь в того, кто стоял всего в нескольких шагах от нее.
– Это ты, дорогой?
– Собственной персоной, - вновь прозвучал хрипловатый голос с характерным техасским акцентом.
– Хотя ты и твой дружок вряд ли чаяли увидеть меня живым.
– Слава богу!.. Ричард, как я рада!!
Сказав это, молодая женщина сбросила с себя сначала брезент, в который она куталась, а затем стащила с головы и парик.
– Какие то сволочи заперли меня в эту ужасную клетку!
– Она вновь схватилась руками за прутья.
– Как я рада, дорогой, что ты нашел меня!..
– Да, милая, я нашел тебя. И его, - Доккинз кивнул на сидящего в соседней клетке мужчину, - его тоже нашел.
– Ну, что же ты медлишь? Выпусти меня отсюда! Прикажи охране, чтобы открыли эту ужасную клетку!
– Не так быстро, Джейн. Мне нравится то, что я сейчас вижу.
– Что?
– она удивленно уставилась на него.
– Но... Ричард, дорогой, я не понимаю... Что здесь происходит?
– Ты сдала меня, Джейн. Ты предала и продала того, кому не раз признавалась в любви.
– Нет, нет... не так все было, - торопливо произнесла женщина.
– Это не я... Ты всего не знаешь!.. Это он во всем виноват, - Джейн махнула рукой в сторону своего собрата по несчастью, внимательно прислушивающегося к их разговору.
– Ты же знаешь, Ричард, что я тебя люблю! Тебя одного!.. И я бы никогда...никогда...
– Вы оба меня сдали, - процедил Доккинз.
– Козак?!
– Он повернул голову к запертому в вольере мужчине.
– Ты почему молчишь? Ты как, в порядке, старина?
– Не стану этого утверждать, сэр.
– Джейн вот говорит, что это ты виноват в том, что мною занялись люди из внутренней безопасности, эти долбаные дементоры!..
– Спорить с женщиной - себя не уважать.
– Тебе что, не нравится здесь, Айвен?
– Нет, сэр, не очень. Предпочел бы оказаться в другом месте.
– Сколько времени вы здесь находитесь?
– Точно не знаю...
– Примерно.
– Сутки или двое, сэр.
– Ровно сутки. А теперь послушайте меня...
Доккинз, на котором был надет такой же бушлат без знаков отличия, переставил пластиковое кресло чуть ближе к клеткам.
– Послушайте, что скажу, - продолжил американец, усевшись в кресло.
– Вы просидели в вольере ровно сутки. И уже порядком оскотинились!.. Верно, Козак? Джейн?
Иван, как и притихшая вдруг молодая женщина, предпочел промолчать. После небольшой паузы вновь зазвучал хрипловатый голос американца:
– Всего сутки! А меня, чтобы вы знали, содержали примерно в таких вот условиях... сто десять дней! И столько же ночей... мать вашу!
Он раскурил потухшую сигару, после чего продолжил:
– Да, милые мои предатели... Представьте себе - ваш старший товарищ, ваш босс просидел в собачьей клетке в одной сраной дыре почти четыре месяца!..
– Дорогой, я к этому непричастна, - скороговоркой выпалила Джейн.
– Это...
– Заткнись, - грубо оборвал молодую женщину Доккинз.
– Вы меня сдали "дементорам" во Франции! Меня обвинили в том, что я крысятничаю! В том, что утаил какие то деньги, которые полагалось переводить на счета фирмы!..
"Так и было, - подумал про себя Козак.
– Ты, Ричи, оставаясь старшим офицером "Армгрупп", пытался организовать свой личный бизнесок. Договорился с гельмендскими наркоторговцами о покупке крупной партии героина. Уговорился также с авиаторами, чтобы вывезли этот груз из Афганистана в нужную тебе страну... Потом кинул по бабкам "гельмендских" и, не ставя в известность высшее руководство фирмы , решил сам продать почти две тонны героина на европейском рынке... Действовал крайне борзо, как игрок, решивший не играть по маленькой, не ждать крупного выигрыша, а пошедший ва банк. Но играл то ты, Ричи, не на свои деньги. Забыл о святом для твоих же работодателей принципе - "делиться надо", за что и поплатился..."
– Ты что то сказал, Козак?
Иван напряженно смотрел на сидящего в кресле мужчину.
Неужели он и вправду сказал что то вслух? Может, он уже того... бредит? Не контролирует себя и собственную речь?
Козак помотал головой из стороны в сторону.
– Нет, сэр. Я ничего не говорил, сэр.
– Так вот, меня облыжно обвинили в преступлении, которого я не совершал...
– А еще ты собирался мочкануть нас... Меня и Джейн. Чтобы не оставлять свидетелей твоей "левой" сделки.
Козак удивился, услышав собственный голос. Но когда понял, что эту реплику произнес именно он, было уже поздно.
– Если бы я действительно хотел вас убить, вы бы уже гнили в земле - оба, - как то неожиданно спокойно отреагировал Доккинз.
– И сделал бы это не своими руками, естественно.
– Ричард, милый, послушай меня, - крикнула женщина.
– Он пришел тогда ко мне... приехал из аэропорта!
"Так сама и привезла к себе..." - подумал Козаков.
– Сказал, что ты собираешься нас убить!.. Я ему, конечно, не поверила!
"Не физди, Жанна... очень даже поверила".
– Я слабо помню, что произошло в тот вечер...
"Опять врешь, - подумал Козак.
– Память у тебя, милочка, отнюдь не девичья..."
– И если что то произошло нехорошее, дорогой, то это все из за него...
"Да, напрасно я не дал тебя тогда пристрелить Доккинзу, - с запоздалым огорчением подумал Иван.
– Напрасно".
– Я еще не решил, как мне с вами поступить, - после довольно длительной паузы сказал Доккинз.
– Ну а теперь заткнитесь оба - пришло время обновить ваше "портфолио".