По дороге в рай
Шрифт:
— Да, я знаю, – подтвердила Боль, немного успокоившись от монотонного гудения Стража Города. – Но я еще не достигла предела Начала Порядка...
Боль остановилась, поняв, что сказала слишком много. Она забыла, что до достижения предела Начала Порядка иметь у себя маски, а тем более входить в них, было строжайше запрещено.
— Пойдешь со мной, – бесцветно сказал Страж Города. Боль рванулась в сторону, но руки Стража остановили ее. Она почувствовала на губах горечь какой-то лекарственной дряни, и последнее, что увидела, была Маска Покорности, выросшая во все небо и, словно солнце, освещающая своей безжизненностью
РИТА
Сегодня Город праздновал свой день рождения. Уже никто не знал, когда и зачем он возник и кому выносить благодарности, едва сдерживая в себе желание растоптать героя в пыль на обломках Города. Но каждое утро Город возвышался снова, величественный и холодный, и каждый год праздновался его день рождения.
В назначенное Городом время какая-то волна, подавившая в Рите все живое, подняла ее и швырнула в разгоряченную и шумную толпу. Она, обалдев от криков и разноцветных масок, тщетно пыталась собрать хотя бы часть себя, сметенную волной. Это удавалось ей с большим трудом. И пока вся она была сплошная змея злости, готовая ужалить каждого, кто к ней прикоснется. А поток масок все тек и тек. Благонравные и благоразумные жители Города вышли сегодня с настоящими лицами. Рита металась среди толпы разъяренных и ржущих скотов. Со всех сторон раздавался пьяный хохот и визгливый шепот блядей. Рита зажала руками уши и закрыла глаза. Темнота с разноцветными кругами немного успокоила ее, но тут же она почувствовала, как волна толпы зашевелилась и потащила ее куда-то.
Рита открыла глаза и увидела себя, стоящую рядом с большим столом, накрытым сверху грязно-белой тканью. "Что это?" – подумала Рита. И, словно отвечая на ее вопрос, кто-то, получивший невидимое указание Города, сдернул покрывало.
На столе расположился Городок, как две капли воды похожий на тот, что вокруг. Те же, только уменьшенные в тысячи раз, бетонные коробки с торчащими в провалах скважин ключами, та же стальная тоска на бетонных улицах, и маленькие люди в Масках... Рите даже показалось, что в одном из окон она увидела себя.
Дикий крик восторга пронесся по толпе. Все внутри Риты похолодело и замерло. По какому-то, каждому понятному, знаку толпа хлынула к столу. На бедных, ничего не подозревающих маленьких людей сверху полетели спички, которые, наверное, казались им горящими бревнами, камни, размером больше их голов, спичечные коробки... Озверевшая толпа с каким-то злорадным любопытством швыряла на стол все, что попадалось под руку. Паника охватила жителей Городка. Над столом повис пронзительный стон, похожий на вой. Маленькие человечки метались и падали, рушились коробки домов и квадраты квартир. Расширившимися от ужаса глазами Рита смотрела, как падает огромная бетонная стена, окружавшая Городок, погребая под собой все, что еще не было сметено толпой.
Над ухом Риты раздался пьяный хохот. Она вздрогнула и стала поспешно продираться сквозь плотность тел, пытаясь вырваться из этого ужаса. Но перед ее глазами мелькали все те же животные, безобразно оскаленные рожи, горячие взгляды впивались в ее лицо, жадные руки блуждали по всему ее телу. Она отбивалась и лезла дальше. Но, казалось, не было ничего больше, кроме
— Вы же люди! – заорала Рита и бросилась с кулаками на соседнюю хохочущую рожу. Но никто не услышал ее крика, а соседняя рожа, исчезнув из-под ее рук, отвратительно ухмыляясь, возникла совсем в другом месте. Рита стала медленно оседать, сползая по липким, потным телам. Ее рука случайно скользнула по чему-то прохладному и твердому. "Гитара", – уходящим сознанием поняла Рита и вцепилась мертвой хваткой в гитарный гриф.
БОЛЬ
Боль очнулась и поняла, что умерла. Умерла уже давно: прошлой Ночью. Ей стало весело, как-то по шальному. Она перевела взгляд на соседей по комнате, наткнулась на мрачные мертвые лица, но не смутилась. Надела халат, висевший на спинке кровати, встала и пошла в коридор.
— О, зеркало! – улыбнулась она и шагнула к стеклу. Зеркало не отражало. Боль провела рукой по волосам и не увидела в зеркале руки. Там отражался больничный коридор без единой живой души. Лишь сновали бесшумно из палаты в палату Сестры и Братья Креста. Через Боль. Ей стало смешно, и она захохотала на весь больничный коридор диким сумасшедшим смехом. Подошла одна из Сестер Креста, отразилась в зеркале и сказала тому месту, где должно было быть отражение Боли:
— Тени и отражения всех находящихся на лечении сданы на центральный склад. Там они пробудут до конца лечения.
Шальное веселье вновь накатило на Боль: она вспомнила, что еще Ночью умерла. А откуда же у мертвых тень и отражение? Боль успокоилась и отошла от зеркала.
Железная сетка на окнах казалась незаметной, если близко-близко смотреть через нее. Боль влезла на подоконник и увидела на ступеньках за окном (ступеньки, ведущие в стену, кайф!) молодого паренька, который показался ей страшно знакомым. Но Боль точно знала, что никогда раньше его не видела.
— Привет, – сказала Боль. – Что ты здесь делаешь?
— Привет, – ничуть не удивившись, ответил он. – Жду брата.
— А я вчера Ночью умерла! – весело сообщила Боль. – Знаешь, какой теперь кайф! Тени и отражения всех находящихся на лечении сданы на центральный склад, – строгим голосом Сестры Креста произнесла она. – Теперь я как ветер – тени нет, отражения тоже... А я? Я сама есть?
Боль обеспокоенно провела рукой по лицу.
— Конечно, ты есть, – уверенным тоном подтвердил парень, и Боль сразу поверила ему и улыбнулась.
— Как тебя зовут? – спросил он.
— Я забыла, – вздохнула Боль. – Что-то очень невеселое было у меня имя.
— Ты похожа на маленькую уютную звездочку, которая всегда светит мне Ночью, – он понизил голос и еле слышно добавил: – И, хоть я живу в комнате Закрытых Штор, она светит мне сквозь них. Я люблю лежать на диване с гитарой и петь своей звезде новые песни.
Боль вздохнула. "Комната Закрытых Штор... Комната Закрытых Штор... " – мучительно вспоминала она. Что-то очень знакомое билось в ее висках, но уловить, вспомнить хоть что-нибудь она не могла.