По-другому
Шрифт:
Останавливаюсь у дома и, стряхнув с себя воспоминания, возвращаюсь в реальность. Долго думал – покупать, нет, в конце концов, Валентинов день – скорее молодежный праздник. Но все-таки заехал за букетом, в довесок к которому мне предложили приобрести коробку пряничных сердечек и красный воздушный шар. Уже зная, что Вера сегодня ко мне приехала не одна, а с дочкой, я не стал отказываться от предложения.
Захожу. Прикрыв за собой дверь, по традиции беру пару секунду, чтобы, зажмурившись, впитать в себя наполняющие дом звуки и запахи. Кажется, мне уже
Стою, привалившись к стеночке, когда Юлька выбегает меня встречать.
– Пр-р-ривет! Это мне?!
– Это – да, – отдаю ей шарик. – А это маме, – улыбаюсь выглянувшей из кухни Вере. Глаза расширяются. Что-то в ней изменилось… Прихорошилась она, что ли, в честь праздника? Ну да. Точно. Вон и платье надела. И глаза подвела.
Пока я с отвисшей челюстью разглядываю ее мать, Юлька обезьянкой вскарабкивается мне на руки и одаривает слюнявым поцелуем в щеку.
– Спасибо! У меня для тебя тоже есть сюрприз, – осчастливливает меня, сверкая мамиными глазищами. Сама Вера, посмеиваясь, забирает из моих рук букет. И демонстративно закатывает глаза:
– Я бы сказала, много сюрпризов! Целую гору. Кое-кто замучается убирать.
– Вот как? – смеюсь. – Ну, давай, тогда показывай.
Мелкая на буксире тащит меня к гостиной. Мы не нежничаем при детях, но Вера так трогательно раскраснелась, получив цветы, что мне нестерпимо захотелось ее поцеловать. Сию секунду. И пофиг, что и кто про нас подумает. Может, на хрен? Мы уже почти полтора месяца вместе. Макс так точно понял, что у нас завертелось. Впрочем, Макс, в отличие от Юльки, нас ни за что не выдаст.
– Та-дам! – крутится мелкая вокруг себя на одной ножке. – Красота?!
– Невероятная! – подтверждаю, разглядывая бумажные сердечки, свисающие на ниточках с люстры. – Спасибо, Юль.
– Это тоже мне? – подхватываю со стола Валентинку.
– Это Максу, – бубнит с дивана сын.
– Тогда это мне?
– А это папе. Твоя вот…
Улыбка намертво прилипает к губам. Надеюсь, меня не слишком перекосило при упоминании Костика. Почему-то я вообще не могу о нем думать в контексте Веры и мелкой. Не могу даже спросить, как часто они видятся, и платит ли тот алименты. Я, конечно, понимаю, что из-за общей дочери Вере приходится с ним иногда встречаться, но мне сложно это принять. Ревную я страшно, хоть и не к кому там ревновать. В моем понимании это даже не мужик. Костик остается единственной темой, которую мы с Верой, не сговариваясь, обходим стороной. Мог бы, я бы их на пару с Юлькой к себе забрал.
– Спасибо, – искренне благодарю малышку. А эта лисица малая стреляет в меня глазками и щечку тянет для поцелуйчика. Нежность топит. Я немного оттаиваю, прихожу в себя. Звонко чмокаю сахарную щечку. И ловлю Верин переполненный такой же нежностью взгляд.
– Тебе тоже спасибо, – шепчет, когда мелкая уносится, будто бы смущенно ведя пальцами по красным лепесткам.
– Не стоит благодарности. Праздник же.
– Я не про цветы.
– А про что?
– Конкретно в данном случае – про тепло, которое ты даришь Юльке. Далеко не все мужчины так безоглядно принимают чужих детей.
– Она твоя дочь в первую очередь, – чещу бровь, несколько сбитый с толку тем, какую серьезную тему мы неожиданно сами для себя подняли. – Для меня даже предпочтительно, что она есть.
– Серьезно?
– Конечно. Со мной у тебя детей не будет. И потому я рад, что ты закрыла этот гештальт заранее.
Вера непонимающе моргает. Сводит брови над переносицей.
– М-м-м… А почему не будет? Ты же не…
Эм. Вот уж не думал, что это может быть кому-нибудь непонятно.
– Нет, конечно! Просто не хочу рисковать, – перебиваю, объясняя, как есть. – С Максом я справился. И ни о чем не жалею. Но если вдруг что… Повторить тот же путь я не готов.
Вера закусывает губы, размышляя над моими словами. Кивает. И как-то излишне дерганно, что ли, отворачивается к дивану:
– Ребят, давайте-ка все к столу, а то поздравления затянулись, как бы наш праздничный ужин не остыл.
И вроде она ведет себя как всегда, смеется над Юлькиными глупыми шутками, подкладывая Максу еду, вскользь задевает его руку пальцами – даря тепло, но ни в коем случае не нарушая его границы. Но! Что-то не так. Я чувствую, что это все не очень искренне. А поужинав, Вера сразу же начинает собираться домой.
– Цветы забыла, – напоминаю я, до боли вглядываясь в ее глаза в попытке понять, где же я накосячил.
– Не забыла. А специально оставила, – морщит нос. – Во избежание допроса от Костика.
– Он что, зайдет? – наклонившись, чтобы достать обувь из ящика, интересуюсь я.
– Эм… В каком смысле?
– Ты планируешь пригласить его в гости?
– В гости? Ефрем, это ведь и его квартира. Я думала, ты в курсе, что…
– Что? – вскидываю брови, чувствуя, как на затылке поднимаются сбритые, сука, под ноль волосы.
– Я думала, ты в курсе, что он живет с нами. Конечно, я просила его съехать, но все без толку. Он все делает мне назло.
– С вами? – повторяю, как гребаный попугай. Вера, широко распахнув глаза, виновато кивает. – Постой. Мы с тобой полтора месяца вместе, я уже… Я на двадцать лет вперед распланировал нашу жизнь, а ты живешь с…
– Тщ-щ-щ! Не ори. Дети! – шипит, прерывая мою пламенную речь. – Я думала, ты знаешь, – добавляет в отчаянии.
– Знаю? Я? Вер, ты совсем ебанулась?!
Глава 19
В ярости Меринов страшен. Взгляд из-под насупленных бровей давит так, что у меня колени подкашиваются. И когда он делает шаг вперед, я не могу заставить себя отойти. Застываем нос к носу. Сейчас мы гораздо больше похожи на двух бойцов в ринге, чем на любовников.
– Может, ты и борщи ему варишь?
– Варю! Нам с Юлькой. Мне что – от него кастрюлю прятать?! Ефрем, ты же взрослый мужик, подумай, какие у меня были варианты?!
– Прийти ко мне, – без тени сомнения говорит он.