По-другому
Шрифт:
– Начнутся, попку распечатаем, да?
Начнутся, начнутся… Пристал!
Извернувшись, толкаю Ефрема к кровати. Понимаю, что мне бы вряд ли понравилось, если бы в обычной жизни он был таким же болтливым, как в постели. Все же я успела привыкнуть к его молчаливости. Слова обрели совершенно иную ценность. Но в постели… Боже. Это заводит.
– Ты пробовал уже… с кем-нибудь?
– Нет, – даже секунды не берет на то, чтобы подумать. – Говорю же, до тебя мне ничего эдакого не хотелось.
– Похоже, я на тебя плохо влияю, – смеюсь, но
– Нет, ну ты чего? – смущаюсь я.
– Давай… На язык, Вер.
Как же меня трясет! Как же заводит вид, и… Да вообще все. Ефрем всасывает клитор, и я кричу, тут же огребая звонкий шлепок по заднице.
– Дети! – рычит Меринов, а потом как-то ловко, едва ли не в одно касание поворачивает меня на сто восемьдесят градусов и ведет бедрами: – Будет вместо кляпа тебе, – поясняет с хриплым смешком.
Мы в классической «шестьдесят девять». И это… Это… Мамочки! Обхватываю рукой его покачивающийся ствол, размазываю смазку по головке и беру так глубоко, как могу. Ощущаю, что он тоже возвращается к ласкам. Помогает себе носом и пальцами, и… Это так сладко. Это невозможно, нестерпимо прекрасно. Меня медленно забирает… Не сорвать ритм, когда у тебя оргазм, задача практически непосильная, но я как-то справляюсь. Извиваясь на его лице, я все же держу заданный темп. И даже немного ускоряюсь, когда его головка раздувается и начинает слегка подрагивать, сигнализируя о скором приближении финиша. О, да… Да-да-да… Нас синхронно выбрасывает за границы реальности, где только мы и звездная пыль.
Засыпаю, кажется, еще на подлете к подушке, да так глубоко проваливаюсь в сон, что будильника даже не слышу.
– Поспи. Я сам приготовлю завтрак.
– А садик? – взвиваюсь.
– Отвезу.
– Тоже сам? – ловлю взгляд Ефрема. Тот только глаза закатывает.
– Никуда не выходи без меня, хорошо? Дом я закрою.
Хмурюсь, почему-то не сразу вспомнив о его вчерашнем предупреждении.
– Вер! Хорошо? – взгляд тяжелеет.
– Конечно. Может, все же нажарить вам блинчиков?
– Спи, – смягчается, – я быстро кашу сварю.
– Ну как хочешь.
Сквозь сон слышу, как домашние собираются. Кажется, Юлька пищит, возмущаясь, что Меринов больно ее расчесывает. Улыбаюсь. Подгребаю его подушку. Краем сознания еще мелькает мысль – блин, я в его постели, а там Юлька, и Макс, и… Но додумать ее я не успеваю, погружаясь в дремоту.
День проходит в привычной рутине. Уборка, стирка, глажка, обед. Просыпаюсь поздно, поэтому тороплюсь больше обычного. Ближе к трем возвращается Макс. Чуть раньше Ефрем скидывает сообщение, что не сможет вырваться. Давлю ревность, но, не выдержав, строчу:
«На работе? Селфи пришли!»
И он присылает. Увеличиваю фото, веду пальцем по выступающим скулам. У него очень фактурное, рельефное лицо. Ровный заостренный нос. Четко очерченные губы.
«Довольна?»
«Красивый. Мой. Скучаю».
«Уехал, Вер. Важная встреча».
Так он предупреждает меня, чтобы я себе ничего не навернула на ровном месте. Это тоже своеобразная забота. Думаю, Ефрем понимает, что обжегшись на молоке, я дую на воду. И только поэтому мирится с моей придурью. Знаю ведь, что он верный… А все равно требую доказательств.
Остаток дня посвящаю изучению учебных планов. Если я собираюсь вернуться к преподаванию, пора бы уже что-то делать. Как-то двигаться в этом направлении. Жизнь домохозяйки, конечно, хороша, но это такое болото, что не заметишь, как затянет. Я не хочу превращаться в клушу, у которой нет никаких интересов, кроме детей и мужа.
Еще через полтора часа Ефрем присылает сообщение, что задерживается и не сможет забрать Юльку из сада. Убеждаю его, что все в полном порядке. Быстро одеваюсь, вызываю такси. Конечно, я не люблю, когда приходится так резко менять свои планы, но что поделать? У всех случаются форс-мажоры.
Юлькина группа располагается на втором этаже. В саду знакомо пахнет подгоревшей творожной запеканкой. Приветливо машу рукой воспитателю. А та выходит ко мне, озадаченно сведя брови:
– А Юлю папа уже забрал.
– Да? Ну… ладно.
Почему-то трясущимися руками достаю телефон. Набираю Костика, спускаясь вниз по ступенькам. Здесь всегда то связи нет, то еще что-то. Нервничаю. Наконец, получается дозвониться.
– Костик, привет. А ты почему не предупредил меня, что хочешь увидеться с Юлькой? Я в садик приехала, а вас нет.
– Нет, да. Мы далеко.
– Что значит – далеко? – немею я. – Костик…
– Ну я же говорил, Вер… Помнишь? Море, то-се…
– Верни мне дочь и отправляйся на все четыре стороны! – звенящим от слез срывающимся голосом шепчу я.
– Вернуть? Даже не знаю. Если только ты ее заберешь, – издевательски цедит Костик.
– Конечно! Только скажи, куда ехать.
– Не так быстро, ВерОника. Для начала ты окажешь мне кое-какую услугу.
– Какую еще услугу? – взвиваюсь в истерике.
– Хорошо тебе знакомую, вот какую. Слушай сюда…
– Я не буду делать ничего противозаконного!
– Будешь, если хочешь увидеть дочь.
– Ты совсем спятил, Костик? Ты совсем?! Она же… твоя. Она… ты вообще человек, а?
Меня трясет. Знаю, что напрасно тяну время, но зуб на зуб не попадает. И эмоции плывут по мобильным частотам гораздо быстрей выверенных речей.
– У китайского ресторана тебя будет ждать синий минивэн. Дверь будет открыта. Садишься за руль. И едешь к Заячьему острову. Там тебя будут ждать. Отдашь товар, заберешь деньги и привезешь…