По эту сторону фронта
Шрифт:
– Ты Колычеву про это докладывал?
Гусев, заметно волнуясь, привстал со стула, но я его успокоил:
– Само собой. Еще зимой из меня все вытряхнули. Даже то, чего не помнил. В том числе и про ODESSA.
– Это хорошо… – Серега, успокоившись, закурил и, с сомнением качая головой, продолжил: – Но у них не организация, а только план работ под грифом «Совершенно секретно» и кодовым наименованием «Осенние листья». Да и не могли они сейчас так называться. Ведь переводится твоя ODESSA как – «Организация бывших членов СС». А эти сволочи пока – вовсе даже не бывшие.
– Да уж… Действующие еще как. Но меня еще интересует, а как партайгеноссе
Командир на эту реплику только кивнул:
– По словам пленного, Гитлер к этому, действительно, не имеет отношения. План осуществляется в тайне от бесноватого. Курирует все непосредственно Гиммлер. Но он еще тот лис, поэтому в случае утечки информации в верха у него есть железобетонное прикрытие.
– Понятно. А помимо налаживания каналов эвакуации, чем они еще собирались заниматься?
– Планы у них грандиозные. – Гусев развел руки, как будто показывал пойманную рыбу. – Сначала они рассчитывали на обычную работу в подполье. Но потом нашелся кто-то умный из немецких аналитиков, просчитавший возможные последствия поворота политики после окончания войны. Поэтому и общая задача стала гораздо глобальнее: начиная от помощи при устройстве на работу до реабилитации перед немецким народом эсэсовских преступников. Дескать, они вовсе не преступники, а такие же патриоты Германии, как и остальные немцы. Ну и плюс, конечно, проникновение во вновь создаваемые в будущем политические партии, продвижение своих людей на высокие посты в промышленности, поиски сторонников в местах будущей эвакуации и в конечном итоге – возрождение организации, а в дальнейшем и рейха.
– Пупок развяжется.
– Разумеется, но вот до этого крови еще попортят немало… Они ведь по всему миру расползтись готовятся: Латинская Америка, Африка, Швейцария, Испания, арабский Восток. И самое гадство, что Вельдберг осведомлен только о малой части каналов ухода. Его совсем недавно привлекли к этой работе, и он даже вникнуть толком ни во что не успел. Да и не очень хотел, так как решил сыграть в свою игру.
При этих словах я фыркнул, прокомментировав:
– Конечно. Десяток тонн золота в Новой Зеландии гораздо предпочтительней, чем работа на зарплату в джунглях Колумбии. И кстати про золото. Так кто лодку брать будет? Мы ведь ее, считай, на блюдечке с голубой каемочкой этим счастливчикам преподнесли. Они могут себе заранее дырочки для орденов вертеть! Подлодка, насколько я помню, завтра должна прийти?
Серега вместо ответа неожиданно насупился и раздраженно ответил:
– Дырочки говоришь сверлить? Хер в букете, а не дырочки!
Опешив от подобного тона, я удивленно поинтересовался:
– А чего это ты заранее кипешишь?
– Да вовсе не заранее. – Командир махнул рукой. – Никакой лодки не будет! Радиста ведь вы положили, а противник сразу заинтересовался, почему это у «маркони» на очередном сеансе связи почерк изменился?
– О как! Теперь, значит, мы еще и виноватые? Ну прости, отец родной, что я не предполагал в этих подземельях встретить подобную группу! А то бежал бы впереди всех и участливо интересовался у отстреливающихся фрицев: не подскажете ли, любезные, кто из вас на рации работает?
Я ехидно изобразил полупоклон
– Да при чем здесь вы? Ты со своими ребятами на «отлично» сработал! А вот потом…
– Что потом?
– Что, что… Наши на запрос ответили, что радист во время переноски груза был сильно придавлен вагонеткой и работать на ключе сейчас не в состоянии.
– Нормально ответили. Как объяснение появления другого человека на связи вполне подходит.
– Это да. Только на той стороне что-то заподозрили и затребовали встречи Вельдберга со своим агентом. Место назначили возле пакгаузов. Отвертеться от свидания, аргументируя это опасностью появления на поверхности, не получилось. Англичане все проигнорировали да еще пригрозили отменить операцию.
– Оп-па! А это уже гораздо хуже.
– В том-то и дело. Но командование решило – твоим ценным «языком» рисковать нельзя ни в коем случае, поэтому загримировали сотрудника НКГБ под немца. Хорошо загримировали, только агент его все равно раскусил. Они ведь за несколько дней до этого с немцем встречались, поэтому тяжело было не распознать подмену.
– Так это и ежу ясно. Но я не врубаюсь, на что наши вообще надеялись? То, что Вельдберга на встречу не отпустили, еще можно понять – его голова десятка таких лодок стоит и мало ли что на той свиданке произойдет? Только ведь то, что англичанин подмену раскусит, сразу можно было бы догадаться. И если это произошло, то агента надо было там же, на месте, вязать – и всех делов.
После моих слов командир только вздохнул:
– В общем-то так и думали сделать. Только хотели взять агента после встречи, желательно на его квартире, чтобы посторонних глаз не было. Экспресс-методом склонить к сотрудничеству и продолжить игру дальше. Но никто не рассчитывал на то, что произошло после завершения свидания. Агент, распрощавшись с нашим сотрудником, пошел в сторону Ландсбергер-аллее. Сменяющиеся пары особистов двинули за ним. А когда он свернул на Грюнштрассе, то получил пулю в голову из винтовки.
– Фигассе! Свои же замочили?
– В том-то и дело. Англичанин, видимо, когда понял, что перед ним не Вельдберг, подал знак наблюдающему издалека человеку. А они решили жестко обрубить концы…
Я растерянно почесал затылок, а потом прикинув варианты, покачал головой:
– Что-то не вяжется. Резидента бы постарались спасти, заранее просчитав ситуацию и обеспечив ему пути отхода. Но вот так…
– А это был не резидент. Вельдберг при допросе показал, что когда передавал карты фарватера, на встрече было два английских разведчика. Один мужик лет тридцати пяти и с ним парень помоложе. Так на встречу с нашими особистами пришел молодой…
М-да… Круто лайми играют. Видимо прикинув, что просчитанный на случай провала вариант отхода может не сработать, они предпочли ликвидировать своего человека. А может, и весь этот вариант был чистой фикцией, лишь бы успокоить связного. Как работает СМЕРШ, англы знают достаточно хорошо и иллюзий не питают. То есть, конечно, с этим молодым обсудили пути экстренной эвакуации, если с Вельдбергом возникнут какие-то проблемы. Но при этом посадили своего человека со снайперкой в один из домов. И когда связной подал знак, то подписал себе смертный приговор, без вариантов. Только интересно, а если бы на встречу пришел мой «язык» собственной персоной? Ведь тогда все могло бы выгореть? Поделившись этой мыслью с Гусевым, получил ответ: