По горячему следу
Шрифт:
Очередные неприятности Роман учуял одновременно с Махой — чужое враждебное внимание с разных сторон тропы. Пока прикидывал варианты действий, из кустов на берег вылезли семь крупных мужиков самого брутального вида: бороды лопатами, кожаные доспехи и такие же шлемы, усиленные железными полосами, большие круглые щиты, длинные копья с широкими наконечниками. Натуральные викинги, только похлипче, чем на картинках.
Топот копыт со спины. Роман повернулся — ещё трое подъехали, с коней слезли. Самый наглый, наряженный пёстро, как петух, мечом помахал и начал говорить речь. Точно клоун,
"Как вы мне все надоели, жадные идиоты. Натурально, как чурки в красной армии — пока морды не набьёшь, за человека не считают. Машка, марш в кусты!"
А Машка уперлась, впервые в жизни. Боец, блин, толку с твоих когтей против таких копий…. Потом за спиной пращи хлопнули. Пока Роман от камней уворачивался, она со связи пропала. Когда Шишагов увидел, что Маха на земле валяется без движения, в голове все предохранители полетели. Вспышка чёрного света перед глазами и полное выпадение из реальности.
В себя пришёл над трупами "викингов". Ножа в ножнах нет, лучшая замшевая рубаха в двух местах порвана — на груди и слева на боку. В прореху видно, что кольчужные кольца помяты. На тыльной стороне правой ладони порез. Пока Роман его разглядывал, из раны начала по каплям сочиться кровь.
Слабость навалилась, придавила к земле. Не поддаваясь, Рома пошёл к лежащему на тропе серому телу. Сел рядом, взял тяжёлую голову в руки. Странно, ссадина на голове большая, но даже кожа не порвана. И… дышит? Дышит, засранка! Роман дунул кошке в ноздри и позвал:
— Машка, не дури. Очнись, кому говорю!
Услышала. Глаза открылись, попыталась подняться. Помог сесть, обнял за шею, в шерсть лицом зарылся… "Дура ты моя, дурочка. Не лезь в драки с людьми, пока я не попрошу, ладно?"
Машка, не понимая ещё, что произошло, пыталась оглядеться. За спиной снова раздался топот. "Блин, где я вас всех хоронить-то буду?"
Сам не заметил, как в боевую стойку перетёк, как тесак в правой руке оказался. А воевать-то и не с кем. Стоит рядом парнишка, пацан совсем, рыжий, конопатый, к тощему животу корзинищу прижимает. Из-под корзины видны босые ноги в цыпках. Трусит, но смотрит прямо, пролопотал что-то вопросительно, поклонился и корзину протянул. А оттуда съестным пахнет. Ну хоть кто-то сразу убить не пытается. Можно выпрямиться и не спеша убрать тесак в ножны. Парень свою речь повторил, видно на другом языке, потом на третьем. Нет, ничего не разобрать. Роман к нему подошёл, корзину из рук взял — ничего такая штука, с умом сплетена, и лямки кожаные есть — за спиной носить.
Рассмотрел пацана внимательно. Худой, но жилистый, видно, что ел не досыта. Рыжие патлы коротко обрезаны, и так неровно, что ежу понятно — ножом кромсали. Рубаха того же типа, что и у клоунов на морском берегу — грубая ткань из толстых неровных нитей. Но такого количества прорех и заплат у тамошних аборигенов не было. А на грязной шее у парня красуется широкий кожаный ошейник. Не застёгнут, Роман специально со всех сторон осмотрел, зашит. И знак какой-то на нём выжжен. Раб? Похоже на то.
Шишагов запустил пальцы под ошейник, напрягся — треснули нитки, полопались. Выбросил остатки пакостной штуковины в кусты. Пацан снова что-то спросил. Пришлось разводить руками:
— Извини, парень, не понимаю. Сами мы не местные, здешним диалектам не обучены.
Мальчишка чем-то напомнил Роману оленёнка — худенький, длинноногий, страшно ему и любопытно. Как звали оленёнка из мультика?
— Рудольф? — вслух попытался вспомнить Шишагов.
Парень вдруг закивал, расплылся в улыбке:
— Рудак, так, Рудак!
— Я — Роман, — и ладонью себя в грудь, — бух.
Познакомились. А из корзины пахнет. Не выдержал, отвязал крышку. Парнишка охнул, метнулся под руки, свёртки из корзины достаёт и лопочет, судя по интонации — извиняется. Тряпицу расстелил, харчи раскладывает — рыба вяленая, что-то вроде сырокопчёного мяса, творожный сыр, и — лепёшки. Офигеть! Подсохшие, непонятно из какого зерна, серые, толстые…. А Шишагов хлеба третий год не видел. Схватил кусок, вцепился зубами — вкусно, словами не описать. Парень флягу кожаную подсовывает, а в ней — кислое молоко.
"Если он сейчас из корзины печёную картоху достанет — я на нём женюсь!"
Но видно, не судьба — остался Роман холостым, в извлечённом ловкими мальчишечьими руками из корзины берестяном сосуде оказался мёд. Шишагов уселся у скатерти — самобранки, парню место рядом указал. Когда тот осторожно на корточки присел, знаками показал — ешь, мол, не теряй времени. Парнишка сперва отрицательно башкой замотал: что вы, как можно? Пришлось брови насупить и сурово на своём настоять. Парень налёг на сыр и так заработал хлеборезкой, что уши зашевелились. Голодный. А Роман лепёшку с мёдом кислым молочком запил — и полегчало сразу. Из-за плеча высунулась серая усатая морда:
— Мрр?
— Маха, тут ничего для тебя вкусного нет. Хотя… Там в рюкзаке заяц лежит.
Роман стал подниматься, но парнишка вскочил первым и метнулся к Роминой поклаже. Подскочил, ухватился…. Зачем же делать такие удивлённые глаза? Да, не поднял, ну и что? Сколько тебе лет-то? Подошедший Шишагов похлопал парня по плечу, левой рукой поднял ранец, показал малолетнему помощнику на разбросанное по земле оружие и пошел к терпеливо поджидающей Машке.
Понимать друг друга они с Рудиком начали не то чтобы с полуслова, со словами пока было как раз не так хорошо, но с пары жестов точно. Уж очень сметливый мальчишка оказался. Принёс к импровизированному лагерю оружие Романа и тут же пробежался, собрал острые предметы с трупов. Изрядная горка получилась. А парень уже сумки таскает, сразу видно, хомяк тренированный. Глядя на гору топоров, копий и щитов Роман задумался: тащить это на себе — грыжа неизбежна, а бросить такую кучу железа — непростительная расточительность. Показал парню на всё это добро, сделал вид, что не может что-то поднять. Тот проникся. Потом хлопнул себя по лбу, бросил очередной груз и умчался в ту сторону, откуда Роман с Махой пришли. Только грязные пятки мелькнули.
Пока его не было, Маха совсем оклемалась, сходила к реке, напилась. Есть не стала, впрочем, и Роман после такой плюхи не захотел бы.
Через минут десять рыжий вернулся, ведя в поводу пару лошадей. Лошадки выглядели непривычно — невысокие, холками примерно по плечо Шишагову, даже чуть ниже, коренастые. Гривы короткие, стоят щёткой. Шерсть светло — жёлтая, ноги до колен тёмные, и вдоль хребта тёмная полоса. Толстые шеи, толстые ноги, и туловище на бочонок похоже. Будто пони, на котором в парке имени Горького детей катали, в несколько раз больше стал. Но видно — крепкие такие животинки, здоровые. На Машку косятся, хрипят, упираются.