По горячему следу
Шрифт:
— Разве можно лечить войну войной? Болезнь не лечат болезнью.
— Лечат, ты просто не знаешь. Если впустить в человека маленькую, слабую болезнь, он легко победит её. Научится побеждать, тогда и сильная зараза с ним не справится.
Она вздохнула, обдумывая его слова. Роман уже решил, что жена засыпает, когда услышал ответ:
— Тогда лечи быстрее, пока война не стала сильнее твоего лекарства.
Если человек никогда в жизни не строил ничего кроме собачьей конуры, чтобы укрыть от непогоды лошадь он построит большую конуру. Сюда Шишагов однозначно опоздал. Набитые инструментами, скобами и даже
— Да, — согласился с невысказанным мнением Азара Шишагов. — Бабушек и прабабушек тоже. В извращённой форме.
Радуют глаз двустворчатые ворота и полное отсутствие каких-либо башен. Навстречу озирающим стройку гостям выходит довольный Старох.
— Видели? Вот это махина! Всем племенем ставим, в два раза больше народу, чем к тебе ходили — пять раз по сто человек, и ещё немного!
— И не говори, вождь, великая стройка получилась. А как ты собираешься защищать этот забор?
— Помост с обратной стороны сделаем, поставим лестницы, чтобы быстро подниматься. Тут ещё работы на две седмицы, внутри жильё надо поставить, хлев для скота…
Старох рассказывает, размахивает руками, показывает, что и где собирается делать. Шишагов кивает, не слушая, — пытается придумать хоть что-нибудь, способное усилить оборонительные возможности этого чуда крепостного строительства.
— Не надо помост делать. Работников у тебя много, поставь внутри ещё один ряд частокола, ниже первого, такой высоты, как помост ставить собирался. Между ними земли и камней набить, а помост сверху настелите. Получится намного крепче, и можно заранее камней запасти, чтобы сверху на врага сбрасывать, выдержит. Скажи, а у Крумкача на заставе тоже уже всё построили?
— Нет, на заставу потом собираемся, когда крепость закончим.
— Тогда мы заставу сделаем, не зря же я людей с собой вёз?
— Не надо было везти, ещё бы пару колёс в речке намочил, больше сделал бы железа. Мы и сами управились. Если охота тебе, строй, Крумкач не обидится.
Кусты на том берегу ручья качнулись и скрыли обтянутую рыжей кожей спину. Акчей ушел мстить. Наутро после того, как в Романовку привезли его сестру, он пришёл, не дожидаясь завтрака, в старом доспехе из кожаных лоскутов, с луком и парой десятков стрел в колчане.
— Прощаться пришёл? Не спеши. Пойдём, поговорим сначала. Дорогая, скажи Прядиве, пусть нам завтрак сюда пришлёт, хорошо?
Прошёл за Романом в дом, сел на край скамьи, ёрзает — он не здесь, он в пути, мчится к цели через леса, реки и овраги.
— Я тебя для чего всё это время учил?
Опешил. Это хорошо, значит, способен слышать, что ему говорят.
— Где твой доспех? Поножи и наручи? Щит где? Ты собрался воевать, или пугать белок? Запомни, парень, ты — не раб, и не пленник. Ты вольный зверь из моей стаи. Можешь уходить и приходить, когда вздумаешь, это я тебе разрешил. Но если думаешь, что я столько времени тебя готовил для того, чтобы какой-нибудь вонючий сканд между делом всадил в тебя дротик, то думаешь ты неправильно. Если эти кожаные лохмотья дороги тебе как память, можешь забрать, но сейчас иди, пока я умоюсь и оденусь, чтобы собрался как надо — щит, шлем, доспех и всё оружие. Понял?
Надо же, какими большими могут становиться твои глаза! На девок так смотреть будешь.
— Ты ещё здесь?
Хороший парень — метнулся пулей, а дверь за собой закрыл аккуратно, без стука.
Вернулся. Ну вот, теперь и отпустить не стыдно.
— Снимай шлем.
После того как ремень стали застёгивать на подбородке, кушать в нём неудобно.
— Лошадь я тебе подарить не могу — самим не хватает. Поедим, грузим два челна и идём к Печкуру на хутор, заодно тебя подбросим. Дальше потопаешь сам. Заставу Крумкача помнишь? Я там оставлю для Гатала запас стрел, наши подходят к его лукам. Подарок, вам в лесу стрелы самим делать будет не с руки. Ещё совет дам. Последний, постарайся запомнить.
Слушает, надо же!
— Ты хороший боец. И если набросишься в одиночку на первую попавшуюся хору, обязательно убьёшь несколько скандов. Двух — трёх. Может быть, даже пятерых, и умрёшь героем. Но если ты, убив одного врага, останешься жив, на следующий день сможешь убить ещё одного, а потом ещё. Как поступить — твоё дело, но постарайся подумать об этом. И о том, что у сестры, кроме тебя, никого больше не осталось, тоже подумай. Теперь ешь, поедим — пойдём грузить лодки.
Роман ещё раз посмотрел на заросли, в которых скрылся его бывший пленник.
"Ушёл. Это его война. Хорошо, если сумеет вернуться. А нам — строить. Тому, кто перед боем выкопал больше окопов, после него приходится рыть меньше могил".
"Ну, хоть так", — говорила одна моя знакомая в прошлой жизни. На верхушке холма, за небольшим частоколом поднялось достаточно угрюмое бревенчатое сооружение с входом на втором этаже, дозорной вышкой и обшитой толстыми досками крытой круговой галереей.
Доски для лестницы и галереи пришлось везти из Романовки, она же Сладкая. Нет официального названия у нового поселения, каждый обзывает, как умеет.
С галереи можно бить из луков даже под основание башни, не слишком опасаясь ответного огня, есть и для этого бойницы. На дозорной вышке сложен кирпичный очаг, на нём ждёт своего часа охапка сухого хвороста. А что башня сложена из сырых брёвен, не беда, труднее будет поджигать. Видно с башни далеко, запас стрел Крумкачу привезли хороший, надо надеяться, задержат врага на час — другой, дадут родовичам время укрыться в крепости.
Староха, морду упрямую, видеть не могу. Столько народу припахал, можно было крепость поставить — жрецы в Колесе обзавидовались бы. Сканды со своим умением штурмовать твердыни могли сидеть под стенами до старости. Нет, у вождя своя голова есть. Хорошо, что не за плечами. Пока.
Будем считать, что здесь я сделал всё, что мог. Остальное — дома.
Стоя на краю своего поселения, Шишагов в очередной раз осматривает запасы строительного материала. Кучи битого известняка, аккуратные штабеля кирпича, валуны и груды булыжников. Бесполезные хлопоты, впустую потраченное время. Кроме кирпича, конечно, — из него можно делать печи. После обмеров и целого дня расчётов понятно — того, что есть, не хватит даже на одну башню. Обидно. В большинстве книг о средневековье строительство описывалось как-то иначе. Быстро получалось.