По грехам нашим. В лето 6731...

Старый Денис

— Ты где бродил? — спросила сонная Божана, когда я, вернувшись, пытался примоститься на супружеское ложе.

— Работал, люба моя, — сказал я, обнял и поцеловал жену.

— Ты пойдешь в поход? — задала вопрос жена и умоляюще посмотрела прямо в глаза.

Я не отвел взгляд. Все было и так ясно. Должен я, должен. Что за мужчина, что буду за спиной жены держаться. Да и съедало любопытство неимоверно. Что я видел пока? Только и малый городок, а хотел и Владимир и тем более Киев посмотреть. Да и немного понять логистику и торговые отношения этого времени будет не вредно, если я собираюсь становиться промышленников и купцом.

Интермедия 4

Субедей сидел

задумчивый, в его руках была уже пустая чаша. Кумыс он уже выпил и прислужник — русич — ожидал, когда господин поставит свою чашу на стол, чтобы сразу же ее наполнить. Устал, очень устал. Уже четыре года сплошных походов. Он хотел немного спокойной жизни, признания, а потом… Конечно, после он опять пойдет в поход. Монгол живет на коне и его дом там, где он поставил юрту. И сегодня, казалось нужно радоваться и восхвалять бурханов, но он ностальгировал. Уже прошло два дня, как закончилась битва и погоня у реки Калка. Он победил, как побеждал уже не раз. Он вспоминал Даржигун — сестру, что стала ему матерью. Молодой воин пошел против закона монголов и ушел из дома, несмотря на то, что именно он, как младший должен был хранить очаг. Но это было сложное время, когда нельзя было спасть — все друг друга грабили и убивали. И он пошел к Темучину — этому настоящему монголу.

И его, сына кузнеца, назвали на курултае среди 88 знатных монголов. Он стал «Свирепым псом» Ченгизхана, но Субедей всегда хотел вернуться в свою юрту, где он рос, и Даржигун пела ему песни. Может когда монголы выйдут к западному морю, он уедет домой.

Субедей всегда учился и не считал это зазорным. Учился и тогда в армии Чингизхана, когда был в резерве, и когда разбил меркитов у реки Иргиз. Там, на реке эти отступники сложили повозки, и было сложно их сковырнуть. И он уже знает, что возле реки Сура презренная мордва так же повозки расставила и смогла меньшим числом разбить лучший его отряд. Он всегда бросал этот отряд на самые сложные участки. Особенно ему было жалко сотни кешик. Это был подарок лично ему от Чингизисхана. И никогда они не проигрывали. Почему они не растащили повозки арканами, как он это сделал у реки Иргиз?

За день до начала битвы с этими урусами и пастухами-половцами ему пришло известие, что сто всадников дикой мордвы разбили триста воинов, которые выходили против тысячи и побеждали.

Это была вторая грустная новость за последние десять дней. Так, его друг, с которым он прошел сотни дней по степи, Джебе опрометчиво отправился навстречу урусам и погиб. Откровенно же, себе врать сложно, он больше переживал за потерю отряда из кешик, чем от гибели соратника. Возможно, с Джебе во главе тумена получилось хуже в битве — у войска должен быть один начальник. Но он и сам упустил момент полного разгрома этих могучих поодиночке, но и слабых в большой сече воинов. Они разругались перед битвой, а половцы и вовсе не согласовали свою атаку. Но на переправе Батбояр, славный монгол, погибший на Суре от ненависной мордвы, смог бы догнать своим отрядом отступающих князей и внести еще большую неразбериху в их ряды. Смог бы он и договориться с бродниками, где у него были уже контакты. Но он ушел, а те одиннадцать презренных баранов, что бежали с поля боя, пусть и для того, чтобы сообщить Субедею о смерти настоящего монгола, он казнил. Монгол не бежит никогда! Отступить может, но не бежать.

— Хан, послы ждут твоих слов, — низко согнувшись, не смея поднять глаз, в юрту вошел помощник.

— А ты как думаешь, что нужно сказать послам? — спросил Субедей, наконец, поставив на небольшой столик чашу, которую сразу же наполнил русич, что на потеху взял себе победитель. Ему льстило и откровенно нравилось, что воин урус, взятый в плен так ропщет и либезит перед победителем. Значит, он сможет сломать и других урусов.

— У нас остался один полный тумен и помощи можем не дождаться. По степи еще есть монголы, но их нужно ждать. А урусы могут собрать новое войско, которое хан также разобьет, но с кем хан вернется в степь?

Мы должны больше узнать об урусах, мы должны отомстить мордве и разведать булгар. Мой хан еще много дел, чтобы с честью предстать перед Великим, — советник поклонился.

— Ты предлагаешь уйти? Но мы должны направить послов и если их так же убьют, как и раньше? Мы будем мстить, — рассуждал вслух Субедей.

— Да, мой хан, но они уже знают, что послы священны, мы их научили этому, а говорить нужно о вире за убитых послов. Каждого убитого посла по весу серебром. Если откажутся — жечь их села. По данным пленников, у нас три-четыре недели и могут подойти войска владимирского князя, да и другие князья не дадут молодому Василько долго быть в Киеве, туда придут с воинами другие правители. У них может оказаться больше воинов, чем у нас, но они не выйдут за стены городов, а мы разорим округу, — советник вновь поклонился.

— Это и донеси до послов. Ступай и прирежь этого руса, он много слышал, — сказал пес Чингизхана и отпил кумыса.

В гости к псу Чингисхана

Глава 27. В гости к псу Чингисхана

На следующий день вновь совещания и консультации. Я уезжал, и нужно было дать четкие указания по управлению. Хотел я дождаться возвращения Жадобы и Шиноры, но видно, не судьба. Ермолай оставался на хозяйстве. Его свадьбу сыграют без меня, отменять и переносить уже нельзя, так и живот у Белы виден будет, а это уже позор. В поход берем самых способных новобранцев всего семнадцать человек. Определили и науки, что будут в наше отсутствие проходить новобранцы.

Жаль, что уже готовая механическая прялка, как и горн и стекольное производство не запущенны. Но пока будем накапливать руду, шерсть и делать еще две прялки. По строительству решили часть артельщиков направить на обустройство пристани, где предполагаем делать слады, амбары, хозяйственные и административные здания. Проект уже обсуждался, и было выделено даже место для ярмарки, которую я планировал провести в сентябре-октябре, сразу после сбора урожая.

Жадобе задания так же будут — наладить отношения в Новгороде Великом. Пусть на кораблях, пусть пешком, но сидеть в поместье и хулиганить — нет! Хотел было взять с собой Юрия, но Божана стала в такую стойку, что проще было отказаться от затеи. Однако, я дал два года на бабье покровительство, а после он пойдет в воинскую школу.

Выезжал из поместья в Унжу с сожалением. Столько дел, а я гуляться. Не пойдут же монголы в Киев, но как отказаться от похода тогда, как я только стал зарабатывать авторитет в своей же школе?! Да и другие причины — торговля и расширение кругозора, как я уже говорил.

Возле города уже виднелись повозки и люди. Был там же и Войсил, дающий распоряжения Гавриле.

— О, зять пришел, рать привел, — усмехнулся тесть.

— По здорову ли Василий Шварнович, — я уважительно поклонился.

— По здорову, Корней, спаси Христос. В баню с девками не бегаю, кабы упиваться там ад трох чаш меда бавленого водой, — уже остро и серьезно прямо в глаза посмотрел тысяцки.

Пауза длилась долго, но, я взгляд не отвел. Ну, узнал Войсил о безвременной кончине купчины-извращенца, так сам же и дал индульгенцию на месть.

— То Бог покарал, токмо в поход не иде Честислав, да на все воля божья, — закончил Войсил и ухмыльнулся.

Сборы заняли еще час, и мы отправились, сразу же задав вполне резвый ритм. Не все имели двух коней, да и повозки подтормаживали, думаю, кони устанут быстро. В поход же я взял всю свою живность, к которой я причислял пса, уже ставшего матерым волкодавом, двух коней. На Арабе сам ехал, а Орел тянул повозку. В дороге я размышлял, что главной целью похода все же попытка наладить связи в южных княжествах, да пригласить купцов на ярмарку. Сделаю такое торгово-развлекательное мероприятие, что все современники будут в следующем году только и ждать новой ярмарки.