По грехам нашим. В лето 6731...
Шрифт:
Мы споро двигались и, на удивление, кони не так и уставали. Только я все же чередовал верховую езду и отдыхом в повозке. Все же тяжеловес более выносливый, бывало, по утрам и бегал несколько километров вдоль нашего каравана. Есть возможность для физических нагрузок — буду пользоваться. Сам же начал замечать, что физическая форма никуда не девается. Вот получилось нать нагрузку на ноги, через месяц лежания от тренированности ног не осталось бы и следа, но у меня уже не так — никакого снижения ни визуальной, ни ощущаемой физики тела.
Старшим походного поезда был назначен Гаврила, но мне удалось договориться
Споро добрались до Суздаля, и уже тут я увидел, как и чем отличается наш погост, по сути, и бывший великокняжеский город. Мощеные улицы, гостиные дворы на выбор, а не грязь от пышки Милы, каменные церкви, которые сразу же делают из городища город.
От Суздаля до Владимира было еще меньше растояния, и в походной суете даже не заметил, как открылись стены стольного града. Да, это не был город XXI века, и жителей тут было вряд ли столько, сколько проживают в одном микрорайоне мегаполиса будущего, но это была столица. Множество домов, усадьбы прямо в городе, каменные стены детинца и еще две стены на территории города, а Успенский собор выделялся величественностью и показной столичностью. Прожив уже больше трех месяцев в ограниченно населенном районе Руси, я именно здесь увидел потенциал русского государства. Если бы одна рука собрала все территории, эта держава уже к следующему веку обогнала в своем развитии все страны как минимум Европы.
Важным во Владимире было то, что к нашей колонне присоединялись другие отряды. Поход возглавил Глеб Всеславович, и к нам прибавилось еще больше двух сотен ратников. Это уже была серьезная сила. Еще я ухитрился встретиться с веницианцами — теми, что оптом скупили мои зеркала. Их я тоже пригласил на ярмарку и пообещал, что найду, чем удивить. Было смешно наблюдать, как европейцы пытались меня подпоить и разговорить. Пришлось поставить их на место и определить правила честного сотрудничества. Европейцам же нетерпелось выехать в Херсонес, а после домой, чтобы торговать уже там. И зеркала, наверняка играют в этом желании не последнюю роль.
После Владимира, другие города меня мало впечатляли и слились в один характерный древнерусский город. Единственно, я очень хотел попасть в черниговский Козельск, который так мужественно сопротивлялся монголам в той истории, но мы прошли этот маленький городок стороной.
В Киев мы входили уже в сумерках, но, свое впечатление об этом великом городе я составить смог. Прежде всего — это так же столица, но город очень отличается от Владимира. Прежде всего, это степенность и некая высокомерность, как города, так и его жителей. Наверное, чем-то подобным был Рим в период падения империи. Это еще великий город, помнящий величие, но почивающий на прошлом. Владимир же был молодой, голодной до свершений столицей. Деятельной и развивающейся.
Киев кипел, казалось в нем больше ратных людей, чем простых жителей. Может, и так было, по дороге мы встречали немало обозов, устремленных от города, и это были обыватели, а вот в сторону города шли вооруженные люди, как правило, малыми группами. Позже я еще и узнал, что Василько, который был пока единственным князем в городе,
Глеб Всеславович уехал, оставив нас в пригороде. Спать нам пришлось на земле, и обустраивать импровизированный лагерь, огораживаясь повозками и выставляя дозоры. На следующий день вернулся Глеб Всеславович в прескверном настроении.
— Учора послы прибыли от татар, — начал Глеб Всеславович. — Замириться хочат, Мстислав Удатны почал лаятся с послами, токмо Василько меч поднял на великого князя и вызвалил послов, а Мстислав збирае своих и иншах воев под руку свою, дабы бить Василько.
— Так пошли до князя Ростовского, треба стать подле його и бить Мстислава, — высказался Гаврила и я ужаснулся.
Стать участником очередной смуты и междоусобицы? Мало били этого Мстислава, так он опять права качает? Послов уже убили раз, потом Удатный бежал и пятки сверкали, а сейчас пришел в Киев и опять за свое.
— Неможно раздор чинить на Руси, — сказал я. — Идти до Василько потребно, токмо не биться, а послов провести в стан татар.
На меня посмотрели как на умалишенного. А я был уверен, что нужно вывести послов. Монголы еще одно оскорбление не сдержат уже через год-два придут на Русь, а не через четырнадцать лет. Нужно выиграть время для Руси, для себя выиграть. Мне лет десять нужно — минимум. С вероятной поддержкой даже любого местечкового князя, если не великого, я смогу многое. А тут выручить и поддержать Василько — наиболее близкого как минимум географически князя. Удатный же не пойдет в острую фазу конфликта. Свой бой он уже проиграл и сейчас демонстрирует только бессильную злобу. Войска, верного Мстиславу в Киеве меньше всего, тут больше тех, кто прорвался из блокады Мстислава Киевского Старого. Даниил Романович же спешно, если не сказать большего, увел своих на Запад.
Решили идти к князю и уже там решать.
Василько занял в Киеве Подол, куда и вывез послов, войско Ростовского заняло и укрепления возле бабьего торга. Удатный же занял Замковую гору и тем самым создал патовую ситуацию. Атаковать детинец города — не лучший вариант, даже, если и сами киевляне поддержат. Однако, горожане не были в восторге от того, что в городе много разных войск и, как следствие могут быть стычки — у них же тоже оружие из городских арсеналов. На мой взгляд, нужно выводить послов и самим с посланниками Субедея отправляться в стан монголов. Пусть уходят.
Пробраться на Подол оказалось не сложно. Слаженный отряд из трехсот конных, к которым присоединились и больше ста других ратников из киевских прорвавшихся воинов внушал опасения. Оказалось, что часть киевских ратников, особенно в годах, некогда ушли из владимирского княжества после смерти отца Василько Константина. Они высказались за то, чтобы быть рядом с тем князем, чей отец вел их в битву под Липой и многие знали лично Глеба Всеславовича.
Молодой, высокий, стройный и по-мужски красивый, несмотря на юный возраст, князь сам в сопровождении отряда вышел к нам навстречу. Глеб Всеславович спешился и поклонился князю, который так же не остался в седле а, спешившись, обнял своего друга.