По ходу пьесы. История одного пистолета. Это его дело. Внезапная смерть игрока. Идея в семь миллионов
Шрифт:
Один из работников милиции, занимаясь поисками преступника, завязал разговор с художником, выставившим свои полотна у городских стен. Художник прекрасно запомнил, что во вторник, в день нападения, он начал развешивать картины в половине одиннадцатого утра. Среди первых посетителей его «галереи» был человек в светло-синем костюме. Через плечо его был переброшен коричневый плащ, а из-под плаща выглядывал большой желтый портфель. Это привлекало к себе внимание, поскольку погода в тот день не располагала к прогулкам по улицам в одном костюме.
Минуту спустя с Длугой выехал вишневый «фиат» и на мгновение остановился перед костелом. Человек в синем костюме быстро сел в машину, которая тут же поехала в сторону улицы Рыбаки.
Так
Глава XIV
БЕЗ ПЯТИ ДВЕНАДЦАТЬ
Прошло десять дней, прежде чем подполковник Маковский смог отчитаться своему шефу. Эти дни были заполнены напряженной работой многих людей. Одни просматривали картотеку «Польмосбыта», другие занимались проверкой тех, кто попал в список, составленный Эдмундом Кобылкевичем, третьи незаметно осматривали и фотографировали различные автомобили. Папки с делами, которые уже давно не помещались в сейфе подполковника Маковского, заняли все полки в специально отведенной для этого комнате.
И все-таки, направляясь к начальнику уголовного розыска, Маковский нес в руках лишь тоненький блокнот, в котором всего три странички, да и то не полностью, были исписаны синими чернилами. Это была единственная конкретная информация, которую удалось извлечь из огромного материала, собранного за семь с лишним лет. Маковский считал, и не без оснований, что гигантская работа была проделана не напрасно.
— Как продвигается следствие? — спросил шеф. — Надеюсь, вы не ввели нас в заблуждение на последнем совещании и дело действительно сдвинулось с мертвой точки.
— Короче говоря, — улыбнулся подполковник, — считайте, что уже без пяти двенадцать.
— А конкретнее?
— Мы расшифровали всех членов банды. Правда, относительно двоих у нас еще нет полной уверенности, но главарь шайки — я называю его Малиновский — опознан нами абсолютно точно.
— Каким образом?
— Банда допустила роковую ошибку, а точнее, даже две. Во-первых, они не изменили порядка взаимозаменяемости при организации второй серии нападений. Во-вторых — и это была та самая роковая ошибка, — все купили новые машины. Власть денег, видимо, оказалась так велика, что даже люди, которым нельзя отказать в смекалке, не устояли.
— Как вы к этому пришли?
— В «Польмосбыте» наши сотрудники получили списки всех, кто за последний год приобрел «фиат-125» вишневого цвета. Из этого списка можно было без большого риска исключить машины, которые пошли в провинцию. Мы оставили только те, что зарегистрированы в Варшаве и Варшавском воеводстве.
— Их тоже, наверное, было немало. Вишневый цвет популярен как на заводе, так и среди покупателей.
— Да. В списке свыше тысячи фамилий. Затем надо было в документах госстраха и автоинспекции найти эти же фамилии и проверить, не были ли на имя этих людей ранее зарегистрированы машины. Естественно, больше всего нас интересовали «вартбурги», но мы также обращали внимание на «шкоды» и на «варшавы». В результате наш длинный список резко сократился. Мы также принимали во внимание, что прежде машина могла быть зарегистрирована на другого члена семьи. Поэтому пришлось обратиться в отдел учета населения. Но и с этим справились.
— Огромная работа, — признал начальник угрозыска.
— Это только ее часть. Другим нашим сотрудникам, не знакомым со списками «Польмосбыта», был вручен для проверки список, составленный Эдмундом Кобылкевичсм. Туда попали люди, с которыми он встречался в последнее время и которым мог рассказать о своем намерении поехать в Живец за горной сосной, а также те, о которых Кобылкевич знал, что у них есть или был «вартбург», «шкода»
— Список большой?
— Кобылкевич человек очень пунктуальный. Кроме того, он был здорово напуган и к тому же понимал, что при его образе жизни нападение может повториться. Ведь в Живец ему все равно придется ехать, притом с немалыми деньгами. В больнице у него было много свободного времени. Не удивительно, что он старался нам помочь как только мог. Правда, вначале он пропускал фамилии прекрасных дам, но мы ему быстро растолковали, сколь бессмысленна в данном случае такая щепетильность. Список получился большой. У этого человека обширные знакомства.
— Ничего странного.
— Каждого из названных им людей надо было проверить, а с большинством из них еще и побеседовать и выяснить, не знают ли они, кто из их знакомых купил вишневый «фиат», у кого есть или были «вартбург», «шкода» либо «варшава». В этом тоже участвовало много наших сотрудников. Как оказалось, их труды были не напрасны. Сравнение обоих списков дало очень интересные результаты.
— Фамилии повторялись?
— Не только. Так, например, мы докопались до некой молодой дамы. Она мечтает о карьере певицы, и, хотя у нее нет ни голоса, ни слуха, похоже, что своей цели добьется. Эдмунд Кобылкевич, естественно только из любви к чистому искусству, принимает в ее стараниях финансовое участие. Очарованная одним из наших сотрудников — думаю, что он обещал Долорес, как она просит себя называть, сольный концерт в Главном управлении милиции, — девица выболтала, что примерно два месяца назад один из ее знакомых очень интересовался Кобылкевичем. У этого знакомого парикмахерская на одной из маленьких варшавских улочек. Кроме того, он ездил на «шкоде», зарегистрированной на имя его свояченицы, работающей в той же парикмахерской. Свояченица машину продала и купила «фольксваген», которым тоже распоряжается наш парикмахер. «Шкода» была серая, но перед продажей ее перекрасили в темно-зеленый цвет.
— Любопытно, — буркнул шеф.
— Это мужчина высокого роста — правда, не темноволосый, но для парикмахера цвет волос не проблема. Кроме того, мы вспомнили про одно обстоятельство, на которое прежде не обратили внимания. А именно: пани Лисковская, свидетель нападения на Белянах, видела Ковальского, когда он удирал с мешком денег, и заметила, что он передвигается так, будто ему были тесны башмаки. Особенно правый. Так вот: каш парикмахер действительно так ходит. Мы сняли его на кинопленку — разумеется, без его ведома. Когда ленту пускаешь попеременно то быстро, то медленно, ясно видно, что причина тут не в тесном ботинке, а в легком параличе ноги. Мы консультировались с опытным врачом. Он подтвердил, что хромота этого человека — последствие либо ревматизма, либо травмы, вследствие которой были повреждены нервы на правой ноге… На бегу это не бросается в глаза, поэтому поручик и солдаты, гнавшиеся за бандитом на Подвалье, ничего не заметили. Поначалу я не обратил внимания на эту деталь в показаниях пани Лисковской, но теперь она приобрела решающее значение.
— Для нас все-таки это недостаточная улика.
— Согласен. Тем не менее мы не спускаем глаз с парикмахера. И уже сделали интересные наблюдения.
— Какие именно?
— В списке «Польмосбыта» фигурирует фамилия одной женщины. Она купила вишневый «фиат». До этого, как мы установили, у нее был маленький «рено», а еще раньше — голубой «вартбург». Эта машина перед продажей тоже была перекрашена. В серый цвет. Кроме того, наши сотрудники установили, что с номерами вишневого «фиата» кто-то недавно повозился. Болты откручивали гаечным ключом. Интересно и то, что у родителей этой женщины есть вилла в Зигмунтове. Даже не очень далеко от того места, где был убит сержант Стефан Калисяк. Эта женщина вместе с мужем обычно проводит субботы и воскресенья у своих родителей.