По исчезающим следам
Шрифт:
– Мы заключаем сделку, – я заставила себя остаться на месте, а не кинуться вслед возвращающемуся в зал Ахмеду, – Ты возвращаешь одного из них. Я помогаю тебе вернуть в кровь магию, и с этого момента, – щелчок пальцами и мужчина замер.
– Сделка становится настоящей, потому что становлюсь настоящим я, – тихо закончил Ахмед, разворачиваясь. – Логичнее сразу вернуть мне магию, и тогда наш договор вступит в силу сразу.
– Может быть, – согласилась я. – Но я не верю тебе в большей степени, чем ты мне. Считай это страховкой. Вывернуть меня наизнанку и заставить отказаться от
– Что мешает мне, – он оперся рукой о стену, – сделать это прямо сейчас? И ты расскажешь все, что знаешь без всяких обязательств?
– Валяй,– я коснулась ножа, но доставать не стала. – Получиться или нет еще бабка надвое сказала. А сделка, это сделка, зависимые обязательства.
Из зала раздались громкие крики, или это были тосты, на незнакомом языке, и требование «хозяина» на знакомом. Ахмед отлепился от стены и снова направился в зал, но через пару шагов оглянулся, дав ответ, по сути, не давая его.
– А если, – он облизнул губы, – Если один из твоих друзей уже не в моей власти?
– Значит, ты сделаешь все, – я выделила голосом последнее слово. – Чтобы вернуть его.
Мужчина ушел. Он не сказал нет. Для нечисти это равносильно согласию.
Все-таки я ошиблась. Глупо и обидно, не проверив все помещения чайной. После того как мы с Ахмедом пожали руки, проговаривая условия сделки, после ее заключения, он всего лишь повернул рычажок регулировки температуры в морозильной камере с максимума до нуля. Чувство, что меня надули, было столь, острым и столь явно отразилось на лице, что мужчина рассмеялся и пояснил:
– Земноводные при длительном нахождении в низких температурах впадают в спячку. Не знала?
Знала, конечно, вот только совместить в голове это знание с явидью никогда даже не пыталась.
– Ну, а до того ее силу сдерживали они, – он погладил гладкий бок столба с буквами инописи и потянул за железную ручку.
Холод коснулся лица. Под потолком зажглись продолговатые отбрасывающие синий свет лампы. У меня перехватило дыхание. Она была там, в метре от выхода, под длинным свисающим сверху крюком. Две выпотрошенные туши аллели у задней стенки почти пустого холодильника. Змея свернулась кольцом на голом полу, вжав голову в хвост, обнимая себя за тело лапами. В воздухе чувствовался едва уловимый травяной запах, я настолько привыкла к нему, что перестала замечать. Иней осел на черной чешуе и вишневом платье, придавая им пепельный оттенок. Никогда за все время знакомства Пашка не казалась такой маленькой и беспомощной. Она просто не могла такой быть, не имела права.
Я упала на колени, больно ударившись о кафель, и попыталась сделать хоть что-то – растормошить, поднять, укрыть торопливо стаскиваемой рубашкой. Пашка была тяжелой и холодной, как отлитая из бронзы скульптура. Мелькнула мысль о том, что Ахмеду надо всего лишь захлопнуть дверь, чтобы избавиться от докуки. Явидь чтобы не замерзнуть и не задохнуться впала в спячку. Я такими способностями не обладаю, сон человека на полу морозильной камеры быстро станет вечным.
– Не трогай, – сказал хозяин чайной, – Лично я хотел бы оказаться где-нибудь подальше, когда она очнется. А это будет, – он поднял руку с часами на запястье, – Минут через пятнадцать, максимум полчаса.
– Как ты решился? – я вгляделась в припорошенную инеем змеиную морду, – Она разнесла бы твою шарашку в любом случае. На что рассчитывал? – мужчина остался равнодушным к словам, словно я рассказывала рецепт шаурмы и клялась, что он новый именем бабушки, – Или именно на это? Настолько все надоело?
– Она должна была очнуться очень далеко отсюда, – кончик хвоста явиди чуть дрогнул, и Ахмед отступил в коридор, я встала, – Ее бы забрали завтра, и чайная была бы наименьшей из проблем.
– Кто они? Куда забрать? – я вышла в коридор, в камере, несмотря на распахнутую дверь, было все еще холодно.
– Я отвечу, после того как ты выполнишь свою часть обязательств. Если выполнишь, – в голос вернулись тоскливые нотки, он и сам в это не верил, но решил рискнуть, – Есть разница, кто сольет информацию человек или травитель5.
– Им, – я замялась, – нужна только нечисть?
– Мужику бы применение нашли, – он окинул меня равнодушным взглядом, – А с бабами одна морока, овчинка выделки не стоит.
– Ладно, – смирилась я с расплывчатым ответом. – Но как ты узнал? Мы так выделяемся?
– Без понятия, – Ахмед прислушался к гортанному голосу, за дверью кухни Муса отчитывал Алию, за что непонятно, но таким тоном явно не в любви признаются, – Я вас видел, – мужчина достал из кармана очки в темной оправе, на секунду замер, а потом с усмешкой протянул мне, – Артефакт. Сквозь него видна истина, а не то, чем она кажется.
Любопытством страдает не только нечисть. Я надела очки, они были чуть теплыми от прикосновения мужчины, и немного давили на виски. Собралась духом и посмотрела на Ахмеда. Ничего не изменилось. Передо мной все так же стоял худой смуглый мужчина с усталыми равнодушными глазами, разве что лицо стало чуть смазанным, словно стекла были с диоптриями.
– Ничего, – я подняла брови.
– Плохо смотришь, – он поманил меня пальцем, приоткрывая одну из дверей.
В нос ударили запахи готовящейся еды, ушей коснулось бормотание, очень похожее на монотонный речитатив заклинания. Муса колдовал над электрическим казаном. Последнее несколько портило картину, тут был уместнее средневековый очаг, гроздья сушившихся специй, свисающие с потолка, метла и черный кот тоже бы не помешали. И тем не менее ничего особенного очки мне так же не показали.
– Теперь еще раз на меня, – он взялся за ручку.
Но дверь закрыл не Ахмед, не тот Ахмед, что минуту назад открывал ее. Сухощавый смуглый мужчина, лицо которого старело на глазах, как на кадрах кинопленки. Только что ему было около сорока, и вот уже передо мной стоит старик с молодым телом. Борозды времени возникали на его коже из ниоткуда, словно штрихи на рисунке. На смуглых руках проступили пугающие серые пятна, обломанные ногти, желтые белки глаз.
Я попятилась. Граница видения сместилась, и все снова стало обычным, с Морщины и цветные пятна растаяли от тепла обычных потолочных светильников.