По колено в крови. Откровения эсэсовца
Шрифт:
— Почему не отвечают? — заорал лейтенант. — Ты хоть с рацией обращаться умеешь, солдат? — рявкнул офицер.
И я, наплевав на субординацию, тоже заорал:
— Понятия не имею почему!
Сам не пойму, как это у меня вышло. Ползком я продвинулся поближе к вездеходу. И тут 2-й полк СС «Дас Райх» наконец отозвался. Офицер резервной роты желал знать, с какого места надежнее всего войти в Сен-Юбер. Ему посоветовали входить с юго-востока, ориентир — ворота в каменной стене. Мол, вермахт контролирует их, более того, там расположился пункт приема раненых.
— Дай-ка желтую ракету! — потребовал лейтенант. Желтая ракета означала: «Внимание всем!» Я вытащил
ракетницу,
Потом лейтенанта вдруг осенило: оказывается, ракетница не была снята с предохранителя. После этого он, решив проверить чувствительность спускового крючка, пальнул в вездеход. Ракета отрикошетила и, шипя, стала носиться по земле, едва не оставив нас без глаз. Офицер выхватил еще один патрон из патронташа у меня на поясе, зарядил и наконец пустил желтую ракету. Я передал пехотинцам приказ продвигаться на юго-восток, а лейтенант, раскрыв радиоотсек вездехода, вызвал экипаж и приказал выехать вперед наступающих.
Приближаясь к Сен-Юберу, наши солдаты заблудились в густых клубах дыма. Я ощутил во рту привкус гари. Стараясь держаться за вездеходом, мы продвигались вперед, но тут ударил пулеметный огонь. По мере приближения к каменной стене огонь ослабевал. Мы миновали ворота, у которых на посту стоял солдат вермахта.
На площади перед воротами вперемежку валялись подстреленные лошади, собаки, трупы военных и гражданских. Брошенный тут же скарб странным образом дисгармонировал с обстановкой — игрушки, ведра, умывальники, простыни, столы, стулья и другая мебель и даже виолончель. Посовещавшись о чем-то с фельдфебелем вермахта, лейтенант резервной роты вернулся и стал призывать всех к себе.
Когда мы собрались, он объяснил нам нашу задачу. Мол, мотопехотинцы оказались зажаты восточнее этой площади, и наша задача вызволить их. Мы с Крендлом, переглянувшись, поняли, что и мы оказались на войне. Нам предстоял экскурс в пасть льву. Ни шуток, ни разглагольствований не было. Было лишь осознание солдатского долга. Тут-то я и вспомнил все, чему меня учили в школе в Бранденбурге. Мне не раз тогда приходилось слышать фразу: «Отдать жизнь за Отечество». Вот этот момент и настал. Вид площади перед воротами мгновенно изменил мои привычные представления о жизни. Герр генерал на других частотах руководил сражением из своего «Железного Коня». Без моей помощи. Я тогда ему был уже не нужен. Убьют меня, он мигом найдет замену. И я кану в забвение. Чувство это было непривычным и пугающим. Раньше в подобных ситуациях я пытался искать утешения у родителей. Но сейчас они были в далеком Магдебурге, им было невдомек, что как раз в эту минуту их сын рискует жизнью, они гордились, что их сын отдает долг фатерланду. Но мне было тогда не до гордости — меня мучил страх. Страх и смятение. Умирать я не рвался, как любой другой на моем месте. И тут вся наша резервная рота в полном составе принялась мочиться прямо на городскую стену Сен-Юбера. И я понял почему — от страха.
Лейтенант велел не отходить от него далеко во время атаки. Наша группа двинулась к зданиям справа от площади, остальные вдоль улицы. По мере того как мы углублялись в город, пулеметный огонь и артобстрел усиливались. До нас донеслась усиленная громкоговорителем французская речь. Лейтенант осведомился у меня, о чем говорят. Я не сомневался, что кое-кто в нашей резервной роте понимал по-французски,
А голос между тем вещал: «Вы, ублюдки немецкие! Мы навешаем вам по самую завязку! Наше оружие наготове! Давайте, подходите поближе, немецкие свиньи!»
Я исправно перевел обращение лейтенанту. Тот, испустив тяжкий вздох, вытер выступивший на лбу пот. Не очень приятно было сознавать, что твой командир струсил. Связавшись с мотопехотинцами, я переговорил с каким-то обер-ефрейтором, тот доложил, что все офицеры и унтер-офицеры их подразделения убиты. Обер-ефрейтор также сообщил, что они укрылись где-то в районе рынка, что бельгийцы и французы окружили их, насадив в прилегающих домах пулеметчиков и снайперов. Под финал этого донесения у стоявшего рядом со мной лейтенанта разрывной пулей снесло полчерепа. Я упал на колени, сжав голову руками. Вероятно, мне тогда казалось, что никто меня не заметит. Я просто не знал, что делать и куда идти, как не понимал, отчего вдруг растерялся.
В считаных метрах от меня по стене хлестнула пулеметная очередь, и меня обдало градом осколков кирпича. Мне что-то кричали, я не мог понять откуда, но я уяснил, что засиживаться здесь смертельно опасно, — меня прикончат на месте. Я подумал было перекатом добраться до высаженной взрывом двери дома и укрыться там, но висевший на спине «Петрике» исключал подобный маневр. Встав на четвереньки, я, будто собачонка, стал пробираться ко входу в дом.
Французы, поняв, где я спрятался, сосредоточили огонь на дверном проеме. Я видел тело лежавшего на тротуаре лейтенанта. Картина была не из приятных, но я заставил себя вглядеться в нее. Тут раздался оглушительный залп нашей артиллерии, еще пару секунду спустя мимо меня стали пробегать бойцы нашей резервной роты. Присоединившись к ним, я стал высматривать Крендла, но не обнаружил.
Тот самый обер-ефрейтор из подразделения мотопехотинцев непрестанно вызывал нас, но я не знал, что ему сказать. Пробегая вдоль улицы, мы заметили обершарфюрера из 2-го полка СС «Дас Райх». Стоя с винтовкой, он отчаянно махал, подзывая нас.
— Эй, ты! Кто здесь командир? — обратился он ко мне.
Помню, что все же нашел в себе силы ответить ему, что, мол, командира нету, убили командира. Тогда обершарфюрер развернул меня и как следует пнул к стене. Бойцы резервной роты продвигались дальше и метрах в 15 от нас стали готовиться к атаке.
Обершарфюрер ответил обер-ефрейтору из подразделения мотопехотинцев, выяснил точное местоположение артиллерийских позиций противника в близлежащих домах и дал сигнал к атаке. Резервная рота открыла огонь по домам вокруг рыночной площади, а французы в ответ угостили нас ничуть не меньшей порцией свинца.
Обершарфюрер выкрикнул человек семь или восемь и велел нам обойти здания и продвигаться южнее для соединения с пехотинцами вермахта, действовавшими примерно в семи кварталах, а потом ударить французам в тыл. То есть использовать прием отвлекающей атаки.
Услышав по «Петриксу» голос герра генерала, я не поверил ушам.
— Рядовой Фляйшман! Как слышите меня?
— Слышу вас хорошо, герр генерал!
— Где вас черти носят? Мне нужно, чтобы 8,8-см ударили по координатам 2200, а я никак не могу дозваться их батарею!
— Я сейчас в Сен-Юбере в составе резервной роты, герр генерал!
Ответом была его излюбленная фраза:
— Черт бы вас побрал! Последовал пауза.
— Моему радисту категорически воспрещается покидать свой боевой пост! Может, желаете записаться в эти чертовы пехотинцы? Могу посодействовать! Немедленно направить огонь 8,8-см на координаты 2200! Всей мощью! Стереть в порошок эту часть города!