По краю Вечности
Шрифт:
Резкий порыв ветра больно ударил по лицу, царапнув щеки острыми когтями снежной крупы и едва не сорвав с головы капюшон. Начинающаяся метель взъерошивала сугробы длинным подолом белого платья и заполняла мир бесконечным мельтешением снежинок. Я посмотрела на стремительно несущиеся по небу облака. Скоро вьюга наберет силу, и тогда нам придется несладко…
— Эраш, пошевеливайся. Чем скорее мы дойдем до леса — тем лучше. И обрати внимание на погоду, если меня слушать не хочешь.
Не знаю, откуда у моего спутника взялись силы — видать, страх подпитал, — но шагу он прибавил.
— Иди вперед и протаптывай тропу, — предложила великодушно.
На сей подвиг парень не решился. Метель, следующая за нами по пятам, заметала следы, отрезая обратный путь, и набирала силу. И я рискнула использовать магию. Да, именно рискнула — я подозревала, что и шушуш, и фантомы мглистых слетались на необычную для этих мест магию поиска. Однако… Замерзнуть в степи, в шаге от убежища, мне не улыбалось.
Вынув из карманов руки, я сложила ладони домиком и быстро начертала в воздухе знак срезанной дороги. Мгновение и один шаг — и мы оказались рядом с лесом.
— Ух, ты! — восхитился парень. — Что это такое было?
— Заклинание искателя, — я тяжело дышала, словно весь срезанный путь преодолела бегом, таща на плечах Эраша с бальзаром.
— Здорово!
— В лес топай. И побыстрее!
Сонные деревья встретили нас шуршанием веток и осыпающимся снегом. Отводя в сторону костлявые черные ветки, я пошла вперед, выискивая взглядом искомое чудо Забытых островов, пока не увидела старую ель. Возвышаясь над лесом, она устало опустила к земле огромные, запорошенные снегом лапы, и в их плотном сумраке светились слабые огоньки. Вот оно.
— Что это?..
— Приют охотников, — подойдя к ели, я с трудом отвела в сторону тяжелую колючую ветку, открывая проход внутрь. — Забирайся. Живо.
Удивительно, но пугаться и упираться он не стал. Послушно опустился на карачки и проворно проскользнул в образовавшуюся щель, а следом за ним нырнул бальзар. Я же чутко замерла у ели, изучая лес. Порывистый ветер требовательно рвал полы плаща, стащив с моей головы капюшон и взъерошив волосы, и за дикой пляской вьюги уже не было видно ни тропы, ни самого леса. Но я все же рассмотрела то, что хотела, и, удовлетворенно кивнув, последовала за своими спутниками. Метель встала глухой стеной между нами и любителями искательской магии. Мы в безопасности.
Приют не зря носил свое название. Под раскидистыми лапами скрывалась уютная пещера с теплым, нетронутым снегом полом и плотными еловыми стенами. Последние под высоким углом смыкались над нашими головами, а посреди пещеры горел яркий костер, у которого уже сидел Эраш. По уши завернувшись в одеяло и скрестив ноги, он блаженно щурился на веселое пламя и выглядел чрезвычайно довольным. И не менее уставшим. Бальзар, которому любая погода нипочем, дремал, прижавшись чешуйчатым боком к стене.
Я сняла плащ, разулась, скрутила растрепанные волосы в узел и занялась ужином. Подойдя к стене, отодвинула лохматую еловую ветвь и вынула из ниши припасы — вяленое мясо, крупы и травяной чай, аккуратно разложенные по мешочкам. В соседней нише отыскались кувшины с чистой родниковой водой и посуда. И все четко, по легенде. Порой они поразительно правдивы.
Пока я, размышляя о вечном, привычно копошилась с ужином у костра, Эраш спросил лишь одно:
— Как такое возможно?
— Это чудо рукотворное, — ответила рассеянно, помешивая похлебку. — По одним легендам — сотворенное Девятым, по другим — Старшими темными. А правда, видимо, где-то между. Кстати, этот шалаш — не единственный приют. Ими вся ель усеяна, и теплых «ячеек» с негаснущим костром здесь штук десять. Видел огоньки вдоль ствола? Это приюты, — и я разложила вещи сушиться рядом с костром. — Они разбросаны по всему острову. Только знай места.
— Удивительно… — прошептал Эраш.
— Да, — согласилась я. — В нашем мире такого не встретишь.
Поужинали мы молча. Потом я высунулась из шалаша помыть посуду и, вернувшись, села на одеяле у костра, грея ладони о глиняную кружку с чаем. Парень, утомленный длинным походом, после еды удалился на широкий еловый лежак, рядом с которым дремал бальзар, и немедленно уснул. А я еще долго щурилась на красно-желтые языки пламени, прислушивалась к умиротворенному треску непрогорающих поленьев и снова думала ни о чем.
Тихое и спокойное счастье уставшего путника — спрятаться от метели, отогреться у огня и наконец-то подумать не о дороге или делах, а о чем-то столь пустом и незначительном, что и упоминать о нем не стоит…
(12)
* * *
— Сядь уже, голова от твоих метаний кругом идет, — я мелким глотками пила теплый чай, не поднимая глаз от свитка.
Метель затянулась, и мы с Эрашем уже третий день скучали в приюте. Непогода, стоило высунуть наружу нос, грозилась не то отморозить его, не то оторвать, и без крайней нужды мы не рисковали покидать уютное пристанище. И если я себе занятие нашла быстро, изучая башенные свитки, то моим спутникам заняться было решительно нечем.
Вернее, действительно страдал от безделья лишь Эраш. Бальзар же сразу впал в спячку и не подавал признаков жизни. А мой рыжий спутник, отоспавшись и не зная, куда себя девать, нервно расхаживал по еловой пещере то по кругу вдоль стен, то по прямой мимо костра, чем скоро начал раздражать.
— Мне скучно!
— Хочешь летописи почитать?
— Да! — обрадовался он.
— А тайнопись темных знаешь? — да, здесь у меня наконец нашлось время, чтобы освоить случайную находку, прежде скрытую в Спящем страже.
— Нет… — мой собеседник тяжко вздохнул.
— Но бродить заканчивай, дыру же в полу протрешь.
— Может, ты мне расскажешь что-нибудь? — робко попросил он, присаживаясь на одеяло напротив меня.
— Может, и расскажу, если дочитать дашь, — отозвалась я.
— А в нишах можно порыться?
— Ройся, — разрешила я. — Только не разбей ничего.
Не успела я дочитать летопись, как Эраш в очередной раз меня отвлек, издав дикий вопль радости. Я неохотно оторвалась от свитка: