По моим правилам
Шрифт:
– Ну отчего же, я вполне умею говорить. Но больше люблю слушать. Иногда много чего можно узнать. – женщина усмехнулась.
У нее оказался звонкий и довольно молодой голос, для той внешности, которая была у нее. На вид ей дашь около 50 лет, а по голосу – лет 30. Я заподозрила ее в намеренном «состаривании», возможно для придания себе авторитета. Не очень хорошо. Ну, мне с ней детей не рожать, надо только проверить наличие «той самой» преграды.
– Меня зовут Анна, проходите за ширму, располагайтесь. Я приду через минуту. – и вышла в дверь, оставив меня в растерянности одну.
Немного помявшись, прошла по указанному адресу. За ширмой, напротив большого окна стояла кушетка с низким табуретом у ног. Присела на край кушетки, ожидая прихода повитухи. Вернувшаяся Анна, недоуменно поглядела на мое расположение, вопросительно выгнув бровь, но потом, словно вспомнив о моей амнезии, улыбнулась мне.
–
Обреченно вздохнув, я поторопилась исполнить сказанное.
***
Этот чертов Олаф! Как же он не вовремя появился. Никогда не думал, что буду так не рад его ответственности. Моя птичка опять упорхнула, стоило только ее выпустить из рук. Все время нам что-то мешает. Мне надо сбросить напряжение. Поеду к Кати.
Конюх, запрягавший моего жеребца, сообщил, что леди просила подать коляску. Распорядившись подобрать для нее самую смирную, вскочил на своего коня. Пусть птичка немного полетает, радостнее будет домой возвращаться.
Мне уже порядком стало надоедать, что Кати все время требует на ней жениться, а то, что я уже женат, она в расчет не принимает. Требует от меня развестись. Дура. Думает, что раз я хожу к ней несколько лет, дает ей право требовать с меня что-либо.
Мы только закончили заниматься с ней любовью, как она, прямо в постели, снова стала требовать жениться на ней. Заявила мне, что она беременна. Совсем не уверен, что от меня, если это на самом деле правда. Я точно знаю, что она принимает еще двух мужчин, раз так, то какая может быть уверенность? Тем более брать в жены шлюху, даже я не стану, не хватало еще рога таскать. И так Лилиан меня ославила своей строптивостью и непослушанием, так еще и чужих мужиков выгонять из своей постели не хватало.
В это раз Катарина проявила завидную настойчивость, никак не хотела униматься, на мои окрики совершенно не обращала внимания. Заводясь с каждой секундой, под конец уже почти крича, она выставила мне ультиматум: «либо она – либо я!». Глупая женщина. Видимо, действительно беременна, раз перешла к решительным действиям. Презрительно фыркнув на ее эскападу, я заявил, что в курсе, кого еще, помимо меня, она принимает, так что брать в жены шлюху и ее бастарда не намерен. Пусть трясет своих любовников. Крошка Кати, разом растеряв свой пыл, побелела как полотно – она что, действительно думала, что я ничего не узнаю?
Кинув на постель небольшой кошелек с деньгами я, быстро одевшись, поехал домой – пора брать ситуацию в свои руки, и делать уже, наконец, Лили своей законной женой. А подругу найдем новую, поищем из замужних – они не такие глупые и не особо стремятся найти кошелек побогаче.
Приехав в поместье, я был неприятно удивлен, что женушки еще нет дома. Где можно провести весь день? Я не стану терпеть ее любовника. Запру в самом дальнем поместье, нечего позорить мое имя.
***
Ну что я могу сказать… У меня есть возможность расторгнуть брак по истечении года с момента заключения договора. То есть почти через пять месяцев… Как получилось, что я оказалась невинной, понятия не имею. Но благодаря этому факту, я смогу стать свободной женщиной, и жить так, как сама захочу. Только как-то грустно вдруг стало, будто пьянящий вкус свободы отдает горечью одиночества. Легкомысленно отмахнувшись от неприятного ощущения, я вновь направилась к своей модистке. Мари без особого энтузиазма поддержала мою идею, она сильно сомневалась, что кто-то вообще что-либо купит или зайдет в наш магазин. Мы решили пока выставить несколько моих платьев прямо напротив входа, и держать двери открытыми, мало ли кто захочет примерить. А там можно сразу под себя перешить. Заказали у художников вывеску - девушка в платье у зеркала и надпись «новое платье по низкой цене». Как только появится возможность прислать платья, сразу можно будет выставить парочку на продажу. Просмотрев готовый для меня заказ, попросила немного дополнить его – пришить потайные карманы к юбке и брюкам, и уже переделанную одежду прислать курьером в поместье. Пожав плечами, Мари согласилась. Пока я примеряла обновки, проверяя, как сидят на мне вещи, мастерица приделала карман и к моему платью. Я моментально всунула в обновку содержимое своей сумочки. Даже если клатч выхватят из рук, я особо ничего не потеряю. Выйдя из дверей, я столкнулась с дамой в неуместном, для этого времени суток, кричаще - красном платье. Толкнув меня и прошипев сквозь зубы ругательство, дама пошла прочь, даже не извинившись. Поглядев ей вслед, я пошла по своим делам дальше.
Юридическую контору я нашла довольно просто – попросила проходящего мимо мужчину подсказать приличную
В банке меня не порадовали – деньги со счета, открытого на мое имя родителями, лежат в ячейке лорда, и запустить в них лапку я не могу, пока не разведусь. Ну и ладно. Как найти денег на первое время я придумала, придумаю себе и работу тоже. Я ведь из 21 века, там без зубов не выживешь, живо слопают, не то, что местные дамочки – привыкли всю жизнь за мужской грудной клеткой сидеть, салфетки вышивая. Устав ходить, я наняла экипаж, и поехала к нотариусу за ключами.
Извозчик остановился у указанного мной адреса. Выйдя, и расплатившись с ним, я огляделась. Двухэтажное здание полностью из камня с красной крышей, и многочисленной лепниной на всех возможных поверхностях, вопило о претензии на роскошь. На самом деле вид был далек от роскошного, скорее уж безвкусное оформление фасада дома, говорило о плохом вкусе хозяина. Пройдя через каменный забор с вычурной ковкой поверху, прошла по плиткам до вычурной двери. Стукнув пару раз серебряным молоточком в специальный медальончик на двери, стала ожидать когда мне отворят. Молодая служанка, отворившая мне, подобострастно улыбалась и непрерывно гнула спину в поклонах, кидая на меня опасливые взгляды, будто каждую секунду ожидая от меня удар. Меня вели по «шикарно» обставленному коридору, по ковру с огромным ворсом, уместному скорее для спальни, чем для проходного места. На подоконниках больших окон стояли многочисленные горшки с растениями, в промежутках – висели картины с различными пейзажами. С противоположной стены – высокие ниши, некоторые сделаны как шкафчики, заставлены всякой всячиной. Меня вели через весь коридор, к самой последней двери – надо же все показать потенциальному клиенту. Кто-то может и впечатлится показным богатством нотариуса, а для меня - он теряет очки доверия. Гораздо больше о хозяине может сказать его прислуга – та забитая служанка и намеренная пыль в глаза... Вообщем, суду все ясно.
Постучав в самую шикарно отделанную дверь, служанка побелев от страха, сунула голову внутрь, что-то проблеяла и, прошептав что меня ждут, отворила дверь полностью. Я же, сделав надменное лицо, прошла внутрь, стараясь не морщиться от помпезности кабинета. По правую сторону стоят неудобные стулья для посетителей, по левую – стеклянные шкафы с документами, меж ними дверь. Напротив входа, спиной к окну – огромное кресло с высоченной резной спинкой, с намеком такое, царское. Перед ним массивный стол, за таким можно от обстрела спрятаться – пули напросто застрянут в толще дерева. Глубокое кресло – ловушка, которое полностью поглотит тело, не позволяя сидеть ровно, а как бы полулежа, заставляя находиться в неудобном положении, стояло как раз напротив окна, так что бы не было хорошо видно выражение лица нотариуса, из-за бьющего в глаза света из окон.
Оценив ход, и не собираясь следовать его игре, я выбрала стул для посетителя. Лучше уж пусть будет попе неудобно, чем моему самолюбию. Пройдя по неожиданно голому полу, нападения ожидает что-ли, я заняла выбранную позицию. Нотариус долго перебирал бумажки, перекладывая их из одной стопки в другую, создавая видимость жуткой занятости и, пытаясь заставить меня чувствовать себя ничтожной букашкой, отвлекающей «великого» от дела и дергающей его по пустякам. Было большое желание как-то напомнить о своем существовании хоть кашлем, хоть движением, но усилием воли я заставляла себя сидеть молча и не двигаться. Только украдкой рассматривала обстановку кабинета, абсолютно не глядя на сидящего в кресле человека.