По нехоженной земле
Шрифт:
«Седова» уже в центральной части Карского моря. А при подходе к району
предполагаемых западных берегов Северной Земли льды встали на пути ледокола
непреодолимой преградой. Наша попытка пробиться к берегам, еще не знавшим
человека, не увенчалась успехом.
Мы даже не были уверены, что вошли в пределы их видимости. 22 августа, в
яркий солнечный день, при очень сильной рефракции{1}, мы заметили на востоке что-
то похожее на землю. Это «что-то» напоминало
изменял ее ежеминутно; то поднимал на сотни метров, то совершенно скрывал из вида.
Желание увидеть берега, еще неизвестные человеку, держало в напряжении весь состав
экспедиции. Все, начиная от кочегаров и машинистов, то и дело выскакивавших из недр
корабля, и кончая руководителями экспедиции, толпились на палубе. Особенно
нетерпеливые поднимались на ванты, лезли, вопреки судовым правилам, на
капитанский мостик, хватались за бинокли и, не отрываясь, следили за причудливой
игрой рефракции, спорили, но в конце [13] концов все же никто не был уверен, что
действительно видит землю. Неподвижные, мощные льды преградили путь к этому
видению. Да и само оно словно растаяло, как только исчезли условия,
благоприятствующие необычной рефракции.
Надо было искать подходы к Северной Земле в другом месте. Или, по крайней
мере, найти поблизости от нее какой-нибудь кусочек суши.
«Седов» взял курс вдоль кромки льдов на север. Через несколько часов мы
увидели небольшой остров (теперь о. Длинный) с круглыми, мягкими очертаниями
поверхности, с обрывистым западным и отлогим южным берегом. При отсутствии
другой суши здесь можно было бы высадиться, чтобы потом, уже на собаках,
продвигаться к таинственной земле. Однако льды не допустили и к этому острову.
«Седов» направился дальше к северу.
Вечером экспедиция наткнулась на группу островов, носящую теперь имя
энтузиаста Арктики Г. Я. Седова. Узкими лентами, шириной от нескольких десятков до
250—300 метров, они вытянулись с юго-востока на северо-запад. К одному из них на
протяжении нескольких сот метров подходила открытая вода. Берег здесь заканчивался
маленькой галечной косой, удобной для выгрузки.
Доступный клочок суши был найден. Надо было решать вопрос о высадке. Все
прекрасно понимали, что островок не является идеальным местом для создания базы
экспедиции. Северная Земля, которую мы должны были исследовать, лежала где-то на
востоке. Расстояние до ее берегов и условия достижения их на собаках оставались
неизвестными. Даже при доступности пути перебазирование с острова на Землю
должно было потребовать много усилий. К тому же и сам островок, пригодный для
высадки, казался неприветливым и неуютным даже для здешних мест. Источника
пресной воды на нем не было.
— Скучная землица, ой, какая скучная!—слышались голоса на «Седове».
— А посмотрите на группу Ушакова: люди не нарадуются. Словно клад нашли.
Кажется, хотят высаживаться.
— Неужели никто им не отсоветует? Ведь это же прямо-таки безрассудно —
оставлять людей на таком острове, — сокрушался добрейший Иван Васильевич,
буфетчик, кормилец и поилец седовцев. — Разве можно жить человеку на таком клочке?
— Что и говорить: суровая землица, не радостная! И жизнь здесь будет суровой,
— вторил ему писатель Соколов-Микитов.
— Все это правда. Да ведь другого-то ничего нет, — приводил самый веский
аргумент старший штурман. — Не повезем [14] же мы Ушакова в Архангельск. Оттуда
дальше до Северной Земли.
Выбора действительно не было. На юге льды не пускали корабль к берегам
Северной Земли, а к северу виднелась картина, еще менее обнадеживающая. Да и время
для восьмидесятого градуса северной широты было позднее: рассчитывать на скорое
изменение ледовой обстановки не приходилось.
Кто решил попасть на Северную Землю, тот должен был радоваться возможности
зацепиться за ближайший от нее островок, хотя бы суровый и неприветливый.
Посоветовавшись с товарищами, я объявил о высадке. Безымянный островок должен
был стать опорной базой нашей экспедиции.
...Началась выгрузка. Шесть суток, день и ночь, между кораблем и берегом, точно
ткацкий челнок, сновала наша моторная шлюпка. На буксире тянулись кунгасы с лесом,
собаками, мешками с мукой, бочками, углем, мехами и прочим нашим имуществом.
Работа кипела. В нее включились моряки, рабочие, научные сотрудники и
корреспонденты. Пронесшаяся метель и заметное падение температуры вызвали
некоторую нервозность экипажа. Появились разговоры об опасности вынужденной
зимовки корабля. Это еще более ускорило темп выгрузки.
Наконец все наше хозяйство оказалось на берегу. На косе вырос маленький домик,
собранный из свежих розово-желтых сосновых брусьев, словно вылепленный из
сливочного масла. Из трубы домика пошел дым. На мачте, установленной над коньком
крыши, затрепетал красный флаг. Остров, еще неделю назад неизвестный человечеству,
начал жить. Миссия «Седова» была окончена. Корабль мог уйти.
* * *
Первый гудок корабля разорвал полярную тишину и заглох, словно увяз, в густом,