По неизведанным землям Эфиопии
Шрифт:
Когда Булатович стал выслушивать больную, служанки пришли в ужас. К счастью, у царицы оказался всего-навсего бронхит, а в аптечке нашлись порошки от кашля.
Царица предложила Булатовичу стакан меда, разведенного с водой. Она вела себя так просто и непринужденно, что не верилось, что вся жизнь ее проходит в этом гареме, в четырех стенах, за дверьми, которые стережет свирепый евнух. Более того, она проявила не меньший, чем ее сын, интерес к европейским государствам и текущим событиям, в которых, кстати, неплохо разбиралась. Она очень удивилась, когда узнала, что в Европе женщины ходят по улице с открытыми лицами и злой дух не насылает на них за это болезни и несчастья.
По дороге непрерывной вереницей шли носильщики. На головах у них — большие меха с
Солдаты ступали по земле, только что завоеванной ими, и чувствовали себя победителями. Они отбирали у встречных Bce, что им попадалось на глаза. Слуги Булатовича мгновенно уловили общее настроение, и через некоторое время все они уже имели соломенные зонтики, которые, по их словам, им «дали» галласы. Они никак не могли понять, почему хозяин гневается.
За рекой Годжеб начались земли Каффы. Дорогу преграждали заставы, волчьи ямы, частоколы, правда, сейчас разрушенные. Вошли в густой лес. Прохладный воздух пьянил ароматом цветов, но всюду в этом волшебном лесу были видны следы смерти и разрушения. Среди зелени белели человеческие кости. Поселений нигде не было — их сожгли завоеватели, а на месте пожарищ уже поднялись густые заросли. В Андрачи Вальде Георгис торжественно «принял Булатовича. Он успел вовремя. Армия раса была уже готова к походу. Столица Каффы живописно раскинулась на нескольких холмах. Домики скрыты в пышной зелени. Горизонт со всех сторон обступают высокие горы. На вершине самого высокого холма стоял когда-то дворец царя Каффы.
Дворец сожгли по повелению Вальде Георгиса, и теперь на его месте построен новый — резиденция раса.
За главными воротами дворца находился большой двор — здесь вожди раса, приезжая на военный совет или пир, оставляют мулов. В большом тронном зале рас обычно вершит суд и устраивает торжественные приемы. Дальше, за тронным залом — столовая, вмещающая чуть ли не тысячу человек. По воскресеньям, четвергам и в праздничные дни рас угощает тут солдат и офицеров.
О бывшем дворце каффекого царя напоминает лишь молельня, расположенная рядом с резиденцией раса. Теперь она превращена в церковь.
Три дня рас не беспокоил Булатовича эфиопский этикет позволяет путнику отдохнуть после долгой дороги. Но утром и вечером к Булатовичу являлись слуги раса и осведомлялись о здоровье гостя. Путешественник с такой же аккуратностью посылал своего слугу к расу спросить о здоровье его самого и его супруги.
С утра Булатович обычно работал — он пытался нанести на карту свой маршрут до Каффы и определить ее координаты по солнцу. Тотчас же вокруг диковинных приборов собиралась толпа любопытных, а в полдень небо, чистое и голубое с утра, заволакивалось тучами, и работу приходилось прекращать.
В воскресенье, 11 января, рас давал большой обед и просил Булатовича пожаловать на него.
Столовая была похожа на огромный сарай без окон. У одной из стен под белым балдахином стоял трон. Рас сидел на диване, покрытом коврами и отделенном от всего зала белой занавеской. Сзади него застыл оруженосец — громадный красавец галлас, а вокруг расположились военачальники и слуги.
Для Булатовича был поставлен раскладной стул, одолженный расом у него же накануне. Слуги внесли две большие корзины, покрытые красной материей, а затем женщины-кухарки расставили перед расом и его гостем множество горшочков с разными кушаньями. Обед был вполне европейский — вареное и жареное мясо, яйца всмятку… Булатович ел с большим аппетитом, и рас был доволен.
Когда
Булатович привык к таким обедам — его не раз приглашал во дворец Менелик, — и в этом зале, заполненном пестрой шумной толпой, он чувствовал себя непринужденно, с любопытством наблюдая за гостями.
Вот гости, насытившись, поднялись со своих мест и вышли, а в зале появилась новая смена приглашенных, за ней — третья, а потом четвертая. Рас и его почетные гости все это время сидели, не торопясь пили мед и красное вино и вели приятную беседу.
Вальде Георгис расспрашивал Булатовича, умеют ли в России пить и бывают ли там такие славные пиры, как у него. Булатович ответил, что на его родине торжественные обеды выглядят несколько иначе, но вот в доб рые старые времена киевский князь Владимир устраивал для своих дружинников такие же пиры, а что касается хмельного, то тот же князь, выбирая для Руси подходящую веру, так ответил на предложения послов волжских булгар принять мусульманство: «Веселие Руси есть пити, и без него нельзя нам быти». Рас оценил жизнелюбие киевского князя, а его приближенные тут же единогласно решили, что русские должны быть истинными христианами.
И конечно же, говорили о военных походах, недавних победах и потерях близких. Вспоминали сражение с негусом Годжамским, когда исход боя решил легендарный рас Гобана, вовремя подоспевший со своими кавалеристами, и битву на реке Аваш, которую солдаты раса выиграли, но с поля боя все-таки бежали, так как лихорадка уносила больше жертв, чем вражеские копья. Но самым захватывающим был, конечно, рассказ о покорении Каффы.
На всех базарах, во всех селениях глашатаи раса объявили призыв Вальде Георгиса: «Я выступаю в поход против негров. Собирайтесь все до единого к празднику крещения в Андрачи. Кто опоздает, тот не пойдет со мной и упустит возможность стяжать себе славу и добыть скот и пленных». И вот теперь на зов раса Вальде Георгиса каждый день в Андрачи прибывали новые полки из отдаленных областей. Они спускались в город с вершины зеленого холма, ветер развевал разноцветные флаги и белоснежные шаммы воинов, на солнце ослепительно блестели доспехи и оружие. Зрелище было великолепное. Полк выстраивался на площади перед расом, и в ответ на его приветствие солдаты, все как один, опускали ружья на землю, припадали на одно колено и низко, до самой земли, склоняли головы.
Вальде Георгию любовался своими войсками. Булатовича поражало, что в этих полках, насчитывавших тысячи воинов, рас знал почти всех офицеров и многих солдат.
— Видишь солдата на сером муле? — обращался он к путешественнику. — Так вот, этого мула я подарил ему в прошлом году за храбрость. А вон у того на голове появилась лента — верно, убил слона в последней охоте. Саблю с серебряным наконечником этот солдат получил за то, что с поля боя вынес раненых под вражескими стрелами. А про того красивого, статного офицера, Аба-Ильму, рассказывают легенды. Я никогда не поверил бы им, если бы сам не видал Аба-Ильму в бою. У него есть все отличия, которые может получить в нашей армии офицер, — серебряный щит, золотые серьги, шелковые ленты, серебряный головной убор, лемда из львиной гривы. Сколько на его теле ран, не знает даже он сам. Я сам видел, как пуля пробила ему грудь навылет. И в охоте на слонов ему нет равных. Однажды раненый слон бросился его преследовать, но Аба-Ильма, подпустив его совсем близко, ударом сабли отрубил кусок хобота. Обезумевший слон бросился бежать. Тогда Аба-Ильм вторым ударом сабли обрубил ему хвост. Еще никто в Эфиопии не добывал почетных трофеев таким способом.